Прославленный латвийский гребец Ефимий Клементьев сегодня отмечает свое 50–летие

Участник двух Олимпийских игр, победитель Кубка мира, 52–кратный чемпион Латвии Ефимий Клементьев с годами нисколько не меняется. Такое ощущение, что время не властно над ним. Каким был он лет десять назад, когда на своих «жигулях» подъезжал к редакции, чтобы рассказать о своей очередной победе на какой–нибудь регате в Европе, таким и остается: крепким, подтянутым, жизнерадостным, энергичным. 17 марта титулованному каноисту — ровно 50. Смотрю на него и не верю.

Не верю своим глазам, только и всего. Потому что не знаю более спортивного человека. По духу, по жизни. Со спортом он с детства на «ты». Спорт — это и есть его жизнь, пусть и звучит это банально. Отец троих детей, депутат Рижской думы, несмотря на занятость, и сегодня каждый день ходит в спортивный зал, тренирует, заседает в мэрии. В чем сила, Ефимий? Он спокойно может подтянуться на перекладине несколько десятков раз, c двухпудовой гирей справляется с удивительной легкостью. Да–да, на зависть сегодняшним гребцам, а поднимает ее… Да я сбился со счета. В канун своего юбилея он больше часа увлеченно рассказывал мне о своей насыщенной и увлекательной жизни, о семье, о планах на будущее, о бедственном положении в гребле, разумеется, о политике, а еще о своем знаменитом брате Иване Клементьеве.

«Сейчас я перехожу в группу „50 и старше“. Мне будет полегче. В Турине скоро Всемирные игры для ветеранов. Так что готовлюсь к ним. Хочу выиграть там все, взять все золото, все шесть медалей. Пусть организаторы убрали в этом году олимпийскую дистанцию 500 метров, оставили 200–ку и 1000 метров. Ничего, если повезет, сяду к кому–нибудь в двойку и четверку. Чуть не забыл — там еще будет марафон на 15 км», — зарядил Ефимий Клементьев.

— Ефимий, сколько уже можно? Хватит. И так все стены увешаны медалями. В каком особняке все это хранишь?

— Да в обыкновенной квартире. Ничего, места хватает. У меня в квартире есть коридорчики, полочки. Все аккуратно развешано.

— Небось, опять на машине в Италию поедешь?

— Только так, на «мерседесе». Совсем другое дело, если сравнивать с «жигулями».

— Как же, помню–помню. Даже в Испанию гонял на них. Небось на немецких автобанах лихачил?

— Какое там! Нет, правда, 100 км в час. Ну 120. Больше нельзя. У меня же на крыше груз — лодка. Если разогнаться, ее может снести. Так что правила не нарушал.

— Те «жигули» сохранились, они на ходу?

— На ходу «восьмерка». Она, кстати, под моим окном стоит. Года три назад заводил ее в последний раз. А «шестерка» у Ивана в гараже в Плявниеки. Но на ней никуда уже не уедешь. Все проржавело, колодки прилипли в колесам. Продавать не хочу. Много не получу, да и заниматься некогда. Машины стоят.

— А с другой стороны — память.

— Ностальгия есть, конечно. Как вспомню те условия, в которых мы с Иваном тренировались, как ездили каждый месяц на соревнования, бывало по три дня в пути, как ночевали в машине… Приезжаем на место, а через два дня старт. Все болит, спина ноет, не разогнуться. Занимались в Лиелупе, например там, где сейчас Аквапарк, на Букултском канале. Разметку приходилось делать, знаешь как? Красили камыши. Нынешнему поколению такое представить невозможно. Эх, был бы у нас с Иваном 20 лет назад «мерседес»…

— Нынешнему поколению не снились ваши успехи.

— И то правда. На последних чемпионатах Европы никто даже в финал не вышел. Последняя Олимпиада в Лондоне — без латвийского каноиста. А в Пекине наш парень Микелис Эжмалис получил специальное приглашение и остался в Китае предпоследним. Позор.

— О Турине ты хотел рассказать.

— Стараюсь каждый год выезжать на такие соревнования. Это сродни Олимпиаде, по многим видам спорта, только для ветеранов. Но там не расслабишься, поверь, потому что на старт выходят не косые и хромые, а люди тренированные.

— Как ты, например.

— Как правило, это экс–чемпионы мира и Европы, победители Олимпиад, которые сейчас в основном на тренерской работе, которые не бросили спорт. Конкуренция ого–го. На каждой дистанции по 25 человек. Так что любая медаль ценится. В спринте, на 500 метров, я на финише через 44 секунды. Пусть сейчас молодые так проедут. В прошлом году в немецком Бранденбурге, на ветеранском чемпионате мира, я выиграл у двукратного олимпийского чемпиона Виктора Ренейского. Он сейчас, кстати, тренер сборной Франции.

— Знаю, что уже как ветеран ты выступал и в Сиднее на таких играх.

— Летал в Австралию, было такое. Теперь готовлюсь к Италии. Ты же знаешь, что я лишь в 45 ушел из большого спорта. Наверное, поздновато. Но силы у меня еще есть. Я ведь живу спортом, а потому как пионер — всегда готов. Форму поддерживаю, время на все можно найти. Я не могу без тренировок, я люблю это дело, люблю греблю. Не поверишь, дай мне шанс выступить на Олимпиаде сейчас, на настоящей, ей–богу, не подведу. Не выиграю, но худшим точно не буду.

— Советская школа потому что.

— Еще бы, у нас с Иваном школа была отличная. Тренировались мы у Александра Колыбельникова из Херсона, который подготовил несколько олимпийских чемпионов, Ивана в том числе.

— Рассматривая твои фотографии, на одной видел тебя, держащим на руках аж трех женщин. Не фотомонтаж?

— Нет, все по–настоящему. Обычно я рассылаю ее друзьям на 8 Марта. Смотрите, пишу, как надо женщин носить на руках. Некоторые пишут: «Мне бы двух поднять», другие — мне бы одну. Штангу 50 кг я жму сто раз, подтягиваюсь — 30 раз. Но подтягиваться мне тяжело — руки длинные, то есть рычаги большие, потому пальцы затекают. Свой вес — штангу 90 кг — с груди выжимаю 25 раз. Не говоря уже о гирях.

— Так ты еще при этом на фото и улыбаешься.

— Я не такой плотный — мой вес 85 кг. Это все тренировки.

— Я почему–то не удивился, когда узнал, что твоя жена является крестной сына Елены Прокопчук — Виктора, а Лена, в свою очередь, крестной твоего сына. Спортивные семьи тянутся друг к другу?

— Мы дружим много лет.

— Ты со своей женой тоже познакомился не случайно. Расскажи.

— Александра у меня тоже в прошлом профессиональная спортсменка и тоже, ты не поверишь, из гребли. Только байдарка. Чемпионка мира в составе сборной СССР между прочим. В Сеуле, где Иван стал олимпийским чемпионом, она заняла четвертое место. В 1989 году мы с ней познакомились, а в 1999–м у нас родилась первая дочка.

— Супруга не из Латвии?

— Из Казахстана, из Алма–Аты. Но в Латвии живет, получается, почти 24 года. Сейчас она работает воспитателем в детском саду в Золитуде. Кстати, его хотели закрыть, он с русскими группами. Но я воспользовался служебным положением и как депутат отстоял.

— У тебя трое детей, но никого спортом ты не смог увлечь.

— Почему же? Просто они не так одержимы им. Старшей Саше 22 года, средней, Лене, 11 лет. Обе они занимались легкой атлетикой, но старшая недолго. Она ходила к тренеру Прокопчук — Леониду Стрекаловскому. Есть младшенький Иван, ему восемь.

— В честь брата назвали?

— Да нет. Но брату, не буду скрывать, было приятно. Нам с женой просто нравится это имя. Оно такое доброе, сильное. Ведь красиво звучит — Иван Клементьев. Ну ладно, пусть будет подарок брату.

— Альтернативы с именем сына были?

— Артур, Артем… Нет, остановились все же на Иване. Жена предложила, а я не стал сопротивляться.

— Ваня на фотографиях не с веслом.

— Он с гитарой. Но тоже ходит на легкую атлетику, до этого было еще дзюдо.

— Как вообще получилось так, что ты оказался в гребле? Судьба?

— А мне деваться было некуда. Нас три брата: Петр, Иван и я. Я, естественно, пошел по стопам братьев. Петр занимался байдаркой, Иван — каноэ. Он греб с правой стороны, я пришел — греб с левой. Это одно. Другое, когда я учился в училище, у нас было там только три вида спорта: гребля, бокс и велоспорт.

— Боксером тебя не представляю, а вот велогонщиком — очень даже.

— В деревне я с юных лет гонял на велике. Но он мне надоел. Мне хотелось чего–то нового. А тут еще брат стал завоевывать первые медали. Жили мы на озере.

— Так это еще один фактор, который привел тебя в греблю.

— Я сам из Латгалии, деревня Бунтики. Это 30 км за Екабпилсом.

— Малую родину навещаешь?

— Родительский дом остался. Когда приезжаю, гребу даже там. Лодка тоже осталась. Именно там я готовился в прошлом году к чемпионату мира. Сейчас я там занялся другим.

— Новое хобби?

— Развожу рыбу — линей и карасей.

— Когда ты все успеваешь?

— Я еще я люблю фотографировать. Поэтому попросил всех своих друзей, которые придут ко мне на юбилей, чтобы дарили деньги. Хочу купить себе профессиональный фотоаппарат. Я давно занимаюсь фотографией. Такой подарок останется в памяти надолго. Так что на нашу следующую встречу приду с фотоаппаратом.

— Хорошо, что не с веслом. Кстати, сколько лет ты в гребле?

— В греблю я пришел 12 сентября 1978 года. Так что уже, считай, почти 35 лет.

— Повенчанный с веслом. Нет, с каноэ. Так и назову этот материал.

— Замечательно. Признаюсь, есть у меня еще одна мечта. Обязательно научу своего сына грести на каноэ, чтобы в один прекрасный день мы смогли с ним сесть в двойку.

— В тебе–то я не сомневаюсь.

— Есть планы купить новую лодку, новое весло.

— Это тоже дорогое удовольствие?

— Новые лодки не из дешевых. Раньше их делали в Польше, сейчас — в Словакии. Они пластиковые. Стоят около 2500 евро. Весло, если оно хорошее, — еще 500 евро.

— Из дерева?

— Тоже из пластика. Весит оно граммов 500. Чем легче весло, тем быстрее им можно грести. Новые лодки тоже гораздо легче тех, на которых я выступал в свое время. Они уже без носика, не черпают воду, сопротивляемость выше. С ними можно выигрывать 3–4 секунды на километр. Это много. В прошлом году в Германии я проиграл финал на 200 метров молдаванину какие–то сотые. И это на своей старой лодке. Была бы новая — точно победил бы. На своей лодке я уже 12 лет тренируюсь. Еще с Олимпиады в Сиднее.

— Как жена относится ко всему этому? Хотя, наверное, вопрос и лишний, она должна понимать тебя. Как–никак, сама гребла раньше. Наверное, говорит, когда же ты нагребешься. Так?

— Она гордиться мною. Гордятся и дети. Мой папа, говорят они, не только депутат, но еще и спортсмен. Жена рада — я не болею, здоровый, энергичный. Самое главное в наше время — не болеть. Зимой — лыжи, летом — велосипед и тренажерный зал.

— Ефимий, сам понимаешь, не обойтись нам без сравнений. С твоим братом. Не завидуешь ему? Он ведь Олимпийский чемпион.

— Была какая–то зависть, но давно, когда мы были молодыми. Я–то все думал: ах, еще успею. На той же Олимпиаде в Барселоне в 1992 году, мог бы, наверное, выиграть медаль. Еще за пару месяцев до поездки в Испанию я был быстрее брата на дистанции 1000 метров. Ненамного, но быстрее. Эх, болгарин Николай Бухалов все же оказался тогда быстрее Ивана.

— Так почему же тебя не выставили?

— От Латвии на этой дистанции мог выступать только один каноист. Вот в нашей федерации и решили, что поедет Иван.

— Выбор понятен, он же олимпийский чемпион.

— Так я и не спорю. Просто рассуждаю о шансах взять медаль на Олимпиаде. Они у меня были. Я был моложе Ивана, готов не хуже. Меня вообще–то не хотели на ту Олимпиаду везти. Хорошо, что тогдашний президент Латвийского олимпийского комитета Вилнис Балтиньш, сам в прошлом гребец, помог. Я выступал на дистанции 500 метров, она была не моя, и то я финишировал с отличным временем: 1 минута 56 секунд. Иван прошел, для сравнения, 1000 метров за 4 минуты 8 секунд. Для меня это был феноменальный результат на широких лодках. Даже сейчас не каждый сможет так пройти. А то было в 1992 году.

— Говоря о возможных достижениях, нельзя не учитывать еще один момент: у тебя в начале 2000–х появилась семья.

— В том–то и дело. Иван все же был больше сосредоточен на спорте. У меня семья, первый ребенок. Но это не мешало мне выигрывать Кубок мира, самые известные регаты. С каждой регаты у нас есть медали, и не по одной.

— Самая престижная была в Венгрии.

— Сегедская. В Венгрии гребля — спорт номер один. Была еще регата в Дуйсбурге и в Бельгии, в Мехелене. Это самые известные регаты, на которые приезжали все сильнейшие. Причем от страны допускались по два спортсмена, а не один, как на чемпионате мира. Выигрывал то Иван, то я. Сильная регата была в Севилье. С таких регат у меня привезено 20 медалей.

— За последние пять–семь лет, как ты ушел из большого спорта, медальные реки в Латвии иссякли.

— Значит, ребята плохо работают. Они и половину того, что я умею, не могут сделать. Мы с Иваном по пять часов в день тренировались. Спроси их, сколько сегодня тренируются.

— Хоть бы раз пригласили вас с Иваном на тренировки.

— Не дождемся. А мы могли бы мастер–класс организовать, еще что–то. Мы сами ходим по школам, рассказываем ребятам, как всего мы добились, как достичь таких высот в спорте. Вот мы, живые примеры, нам есть чем поделиться. Необязательно гребля. Любой вид спорта, он ведь развивает. А что сейчас?

— Сплошные компьютеры.

— Все должно быть в меру. На нашу молодежь жалко смотреть.

— Учеба прежде всего.

— Учеба и только учеба. А потом они получают два высших образования, профессию — и никому не нужны. Не могут дома найти нормальную работу, уезжают за границу. Вот я к чему клоню. Учиться надо, но и спорт нельзя забывать.

— Но вы с братом все равно не востребованы как наставники. Как это объяснить?

— Нас боятся.

— Потому что…

— Если я приду в федерацию, то заставлю всех работать.

— Тогда понятно, почему ни тебя, ни брата пока так и не выбрали президентом федерации гребли.

— И не выберут. Пока. За нас не проголосуют. Я же знаю, кто представляет клубы, что это за люди. Это болото. Они боятся, что если я приду или брат, то мы разворотим этот улей. Один раз брат выдвигал свою кандидатуру. Так за него отдали голоса два человека, а 13 — против.

— Это ненормально.

— Я о том же.

— Палки в колеса вам ставят свои же?

— Свои же, тренеры в том числе. Я знаю, кто это. Так было, увы, все время.

— В каждом виде спорта есть свои пакостники. Вспомни случаи из карьеры, что случалось у тебя на практике, скажем так? У фигуристов лезвие подпиливают, у хоккеистов шнурки режут. А что делают в гребле?

— Казусов хватало.

— Переворачивался по ходу дистанции и оказывался в воде?

— Вспоминаю 1990 год и гонку в Ростове–на Дону. К тому времени я был чемпионом СССР на дистанции 10 000 метров. Мы с Иваном на старте. Прошли всего–то метров 500. Я гребу по одному берегу, Иван со своей группой — по другому. И вдруг чувствую, в меня кто–то врезается. Один раз, второй. Удар за ударом. В первом случае я еще удержался на плаву, но потом потерял равновесие и оказался в воде, а точнее — на берегу. Я был в шоке. Я–то был уверен, что медаль у меня будет железно. Но вот мои конкуренты решили иначе. Один из них и пошел на таран.

— Что было потом?

— Он извинялся, говорил, что нечаянно, что я ему мешал. Это был старый напарник Ивана — Сергей Осадчий, который любил сидеть у меня на волне. Он знал, что если не выведет меня из строя, то медали не получит. Так и вышло: Иван был на финише первым, Осадчий — вторым.

— Это все неприятно.

— Неприятностей бывало много. В байдарках обычно мазали вазелином тросики, которые на корме. Ты садишься, трогаешь — и все: руки жирные. Еще обычно просят показать весло перед стартом. Так, по–дружески. Даже на чемпионате Латвии за мое весло пытались взяться жирными руками.

— А потом надо грести. Оно ведь скользит.

— Чувствуешь это только тогда, когда весло уже в воде. А уже ничего поправить не можешь. Были и другие моменты. Например, мое каноэ прятали по кустам. Да так, что я его неделю искал. Было много инцидентов с лодками при транспортировке. Получали лодки с пробоинами. В 1985 году в Запорожье мы получили с Иваном свои лодки с дырками. И это за пять часов до старта. Нам сказали, что на них бутылка с шампанским упала.

— Проделки конкурентов?

— А как же! В 1991 году, на пути в Ростов–на–Дону, где проходила Спартакиада народов СССР, лодку Ивана просто сбросили с конструкции. Такой ее и доставили на место — переломанной на две части. Брат в это время готовился к Барселоне.

— Это все зависть.

— Она, разумеется. Мне и угрожали после того, как я выиграл на чемпионате страны все три дистанции. Звонили по мобильнику, было это в 2002 году. Говорили, что до чемпионата мира я могу и не дожить. Я знал кто это, поэтому сам звонил тренеру мерзавца. Меня пытались убрать с дороги разными способами.

— Не на того нарвались.

— Это точно. Две недели назад были выборы президента Латвийской федерации гребли. Избрали Эрика Локса, бывшего каноиста, он на четыре года моложе меня. Может быть, он и неплохой человек, но им будут командовать тренеры. Он будет марионетка в их руках. Я таким точно не буду.

— Федерации нужен президент с именем. Человек, которого знают, который чего–то достиг. Не думал задействовать свое депутатское положение?

— Не надо, зачем? Да, я хочу возглавить федерацию, у меня есть силы и желание, я мог бы этим заниматься. Но всему свое время. Фамилию Клементьев еще услышат.

Вести сегодня