Лодочка, плыви

Ох, как же быстро она летит, жизнь. Кажется, будто вчера молодая кучерявая девочка Катя Ходотович сенсационно выиграла золотую медаль в самом престижном одиночном разряде академической гребли на Играх в Атланте и принесла сборной Беларуси первое в суверенной истории олимпийское золото, а прошло уже 25 лет — четверть века, как одно мгновение! В 1996‑м ей буквально не давали прохода, она была главной звездой белорусского спорта и самым медийным его человеком, а теперь Екатерина Великая, как прозвали ее за выдающиеся успехи, ездит на троллейбусе с учебы домой и радуется, что никто не просит автографы и не пристает с разговорами.

За плечами Екатерины Карстен потрясающая карьера (семь Олимпиад, два золота, две бронзы, серебро) и полная лодка удивительных историй, по мотивам которых можно легко снять многосерийный фильм. Первый крупный успех пришел к спортсменке в 1990 году — тогда Катя стала чемпионкой мира среди юниорок. В финальном заезде победительницу определил фотофиниш, а разрыв с болгаркой Румяной Нейковой составил мизерные 0,01 секунды. Это соперничество продлится два десятилетия (целая эпопея!), и лишь однажды Нейкова сумеет опередить Карстен — в Пекине‑2008. А на первые свои Игры белоруска отправится в 1992 году — в Барселону в составе объединенной команды. И выиграет там дебютную награду — бронзу в составе четверки.

— Особых эмоций, признаться, тогда не испытала, — мы беседуем с Екатериной Карстен в Доме гребли, где она сегодня работает тренером, курирующим работу с резервом. За окном моросит дождь и сгущаются сумерки, но теплые воспоминания уносят нас далеко за пределы неуютной осенней погоды. — Во‑первых, гребла я в команде, а мне всегда больше нравилось соревноваться индивидуально. Во‑вторых, развалился Советский Союз, а стало быть, не было ни гимна, ни флага: вроде выступаешь за страну, а за какую — непонятно. Поэтому духа Олимпиады мне почувствовать не удалось, зато запомнилась история, очень характеризующая те времена. Ребята из объединенной команды, успевшие забыть о том, что такое вкусная еда (на постсоветском пространстве кругом был развал, товары и продукты по купонам‑талонам), за пару дней в олимпийской столовой наели столько лишнего веса, что пришлось поднимать в лодке тягу — она стала тонуть! Неудивительно, что наша четверка стала единственной, которой в итоге удалось завоевать медаль.

Екатерина Карстен выступала до 47 лет и завершила карьеру два года назад. Однако ее лодка не причалила в тихую гавань, хотя спокойствие и умиротворенность — это то, что близко душе чемпионки. Она по‑прежнему в деле. Как и прежде, с нами. Все так же с любимой академической греблей, которой хочет помочь выйти на прежние широкие просторы мировой акватории. Но уже в качестве тренера.

— Вы сейчас активно обучаетесь в Белорусском университете физической культуры и спорта. Когда последний раз сидели за партой?

— Трудно даже вспомнить… В 1994 году, наверное, когда окончила ИФК. А нынче прохожу курсы в Высшей школе тренеров. График плотный — две недели с утра до вечера, но очень интересно и познавательно, выступают заслуженные специалисты, профессора…

— Планируете развивать в себе тренерские таланты?

— Жизнь покажет. Не исключено. Но мне сейчас просто интересно побыть с другой стороны баррикады. Всю жизнь ведь была в шкуре спортсмена, а теперь понимаю, что тренером быть, пожалуй, тяжелее. Он и врач, и психолог, и педагог, и отец, и нянька — все в одном лице.

— Первый вопрос, кстати, не просто так задал: я знаю, когда вы в последний раз за партой сидели, — на водительских курсах.

— Точно, я и забыла! Очень тяжело они дались. Куча цифр, последовательностей и все задания с подковыркой, хитрецой. Но сдала. Со второго раза.

— Как чувствуете себя за рулем?

— Не очень. После школы брат учил, потом муж в Германии — у нас микроавтобус. Я обучалась на маленькой машине — еле в нее вмещалась. Опытные водители говорят, что на большой даже проще — обзор лучше и все такое, а мне непривычно. Страшновато. В общем, не пошло — езжу на общественном транспорте. Но я не жалуюсь, мне вполне комфортно.

— В сборной вы сегодня отвечаете за развитие резерва. Есть он, резерв‑то?

— С недавнего чемпионата Европы среди юниоров четыре экипажа из пяти заявленных вернулись с медалями. Золото взяли девушки из восьмерки с рулевой. В общем, неплохо.

— Все познается в сравнении. В июле 2019‑го, в 47 лет вы уверенно выиграли чемпионат Беларуси. Ближайших соперниц, которые были моложе почти на три десятка лет, опередили с явным преимуществом: отрыв от второго места составил около 25 секунд, от третьего — более 30. А сейчас смогли бы?

— Потом у меня случилась травма, и я завершила карьеру. Знаете, когда из‑за пандемии Олимпиаду в Токио перенесли на год, мысленно поблагодарила судьбу за то повреждение — еще сезон в боевом режиме выдержать было бы крайне сложно. А насчет «смогла бы»? Нет, конечно, я ведь

за эти два года и в лодку‑то всего пару раз села — показала девочкам, как правильно работать. Первое время было очень тяжело без спорта, без нагрузок. А потом стало попроще. Хотя, когда солнце, лето, хочется, как прежде: сесть и грести.

— Говорят, что все гребцы — отменные пловцы. Вы когда научились?

— У нас в деревне Осечино, откуда я родом, карьер был. Однажды сестра помогла мне доплыть к самому глубокому месту и бросила. Дальше, сказала, сама. Смотрела, чтобы я не утонула, конечно, но не более того. Барахталась. Выбралась. С тех пор воды перестала бояться.

— А страх, перед тем как первый раз сесть в лодку, был?

— Нет, хотя стрессовых ситуаций на воде хватало. Однажды, например, на заре карьеры мы отправились в Азербайджан на олимпийскую базу. Анатолий Иванович (Квятковский, тренер Екатерины Карстен. — Прим. авт.) остался на берегу, а я пошла в одиночке. Такое любопытство во мне разыгралось — кругом пейзажи, красота… Посмотрю, думаю, что за поворотом. Потом — за следующим. И так отошла довольно далеко. Опомнилась, только когда начало темнеть. Я — назад. Гребу во все лопатки, а место, откуда уехала, никак не найду. Не знаю, где база, куда подходить. К одному берегу — нет, ко второму — пусто. Стала подкатывать паника. Хорошо, что Квятковский вовремя хватился пропажи и приехал меня спасать на катере, а так не знаю, чем бы дело кончилось. Или еще был случай, мне лет 17 было. Поехали в Таджикистан на сборы. Там горная река.

Быстрое течение. Пошли восьмеркой. Не справились с течением, и лодка на всем ходу (а скорость очень приличная!) впечаталась в одну из бетонных свай, державшую мост. Вдребезги! Четыре человека остались держаться на свае — зацепились, а остальных вместе с тренером‑рулевым потянуло по реке. В том числе и меня. Вода — ледяная. Течение — жуткое. А рядом девочка. Отчаянно уцепилась за осколок лодки и кричит: «Катя, спаси меня, я не умею плавать!» Я одной рукой за нее, второй гребу. Чудом выбрались на берег.

А одна девочка, которая лучше всех плавала, утонула…

— Жуть. Именно после этого вы настояли на том, чтобы работать в одиночке?

— Не знаю, как сейчас спортсмены, наверное, тоже сачкуют, но мне это никогда не нравилось. В четверке и уж тем более в восьмерке спрятаться за спины товарищей гораздо проще. Я всегда хотела делать результат, а заставить всех работать на максимуме не могла. Пришлось ставить перед тренером ультиматум: или пересаживаете в одиночку, или бросаю греблю.

— Помню слова Квятковского на эту тему. Он сказал: «Одиночник не просто название, а состояние души. Штучный товар. Если взять любого гребца даже из чемпионской восьмерки, то он, конечно, будет неплохо грести и в одиночке. Но чемпионом не станет. Нужен индивидуалист. Эгоист в хорошем смысле слова. Их даже видно сразу — по манере общаться, вести себя. Катю я ведь сразу тоже посадил в восьмерку. Но она категорично сказала: «Не хочу». Потому что часто так бывает, что там половина не гребет, а норовит за спинами отсидеться. Весла макают, как мы говорим. И я ее пересадил. Сначала в четверку, потом в одиночку».

— Пахать нужно везде, а то, что одиночники отличаются от других, — точно. Это, знаете, как в игровых видах спорта вратари. Про них тоже часто говорят, что они не от мира сего.

— Когда вы в последний раз были в родной деревне?

— Буквально недавно — там брат живет. Нас в семье было шестеро, старший брат умер. А мы периодически собираемся в родительском доме.

— Картошку копали?

— Это сделали без меня, хотя раньше приходилось. У брата нынче хозяйство не слишком большое: овцы, куры, собака и коты. Не то что во времена нашего детства!

— Оно у вас, знаю, было не скучным: приходилось заготавливать сено, копать картошку, таскать воду, колоть дрова, пасти коров и прочее, прочее, прочее… А еще, говорят, в огромной отаре овец вы каждую знали персонально!

— Была у меня такая способность. Жизнь, можно сказать, заставила. В деревне у всех было очень много овец. Только в нашем дворе — 32! Отары часто перемешивались, и вечером каждый хозяин шел искать своих. Когда приходили к нам, мама говорила: «Это к Катьке, она всех своих в лицо знает!» Овцы и коровы — это была зона моей ответственности.

— И корову доить умеете?

— Да. На спор с сестрами научилась. Они все меня старше, говорили: ты никогда не сможешь. А я научилась! Правда, доила долго, корова не выдерживала, била ногой и почти полное ведро молока разливалось. Было жутко обидно, помню, рыдала.

— Как сложилась судьба ваших братьев и сестер?

— Старший два с половиной года назад умер. Второй брат работает на стройке, сестра на почте, другая — вахтер. Еще один брат раньше работал в деревенской школе по хозчасти, а сейчас пока временно нетрудоустроен.

— Вы в маму больше или в папу?

— Говорят, больше в папу. Хоть я и самая младшая, но вымахала даже выше всех братьев. Папу тоже переросла, а мама у меня вообще маленькая была. Так что скорее в бабушку, она у нас выделялась физическими данными. Мы с братом Николаем, он на два года старше, все детство вместе играли. И иногда, конечно, ссорились. Бывало, дрались. И пока его в армию не забрали, победа всегда была на моей стороне. Никогда в детстве не сдавалась, даже если больно было, то терпела. В спорте такой характер очень помог.

— Кто ваши родители по профессии?

— Папа ветврачом работал, а мама в колхозе, в телятнике.

— Не хотите сегодня иметь свой домик в деревне?

— Нет. Муж тоже все время говорил, давай, мол, купим. Но мне больше нравится квартира. Дом — большой, там много работы. А мне этого удовольствия в детстве хватило.

— В числе своих хобби раньше вы называли чтение, вязание, пазлы и выращивание цветов. Все осталось так же?

— Читать стала меньше. Цветы, было дело, в Германии тоже забросила, но теперь опять развожу. Дома на балконе их у меня очень много. Больше всего фиалок. Цветут — красиво, душа радуется!

Вязание… Когда попала во взрослую сборную, это был как раз закат СССР, там буквально все поголовно вязали! Была такая мода, да и делать вечером на сборах оказалось больше откровенно нечего — не было не то что мобильных телефонов, а даже телевизора в номерах. Да и не купить было одежды — дефицит. Так и научилась.

А потом, в Германии, помню, пошли с дочкой в магазин за вещами. Цены — дикие, простой свитер стоит огромных денег! Говорю: «Пойдем, Саша, я тебе лучше сама свяжу». Вот так и вернулась к этому увлечению.

— Вы долго жили и тренировались в Германии. По чему больше всего скучали на чужбине?

— По земле. По людям. По салу с огурцом. По хлебу. По Родине, в общем, во всех ее проявлениях.

— Вам есть с чем сравнивать, скажите: в Беларуси хорошие условия для занятий спортом?

— Очень хорошие! Создано все, что необходимо. На всех уровнях, от начального до профессионального. Построено два профессиональных канала, в Бресте вообще превосходный: и плавательный зал, и гребной, и бассейн, и столовая, и гостиница, и медицинское сопровождение, и тренажерка… Спортсмены, заметьте, за это не платят — платят им: зарплаты, стипендию… Только работай, прогрессируй и побеждай.

— А что бы вы посоветовали молодому поколению?

— Идти к своей цели и не отвлекаться на глупости. Мечтать, не требовать всего и сразу. Сейчас много спортсменов думают о материальном: дайте мне денег, и я стану чемпионом! А должно быть наоборот: стань — и получишь заслуженную награду.

— Год назад вы одной из первых подписали открытое письмо спортивных деятелей страны к международной общественности. Что для вас Родина и патриотизм?

— Я очень благодарна Беларуси, ведь именно благодаря поддержке государства сумела добиться своих побед. Поступало много предложений сменить гражданство, звали в Германию, в Швейцарию, в Россию… В Германии вообще обещали всё‑всё‑всё, но я даже подумать не могла, чтобы предать страну, выступала только под родным белорусским флагом. Ни разу об этом не пожалела. Не жалею и сейчас.