Последняя на сегодняшний день олимпийская медаль России в академической гребле – причем золотая - была завоевана на Играх-2004 в Афинах. Вместе с Сергеем Федоровцевым, Игорем Кравцовым и Николаем Спиневым в четверке парной ее завоевал Алексей Свирин, ныне президент Федерации гребного спорта России. 15 декабря 2018 года ему исполнилось 40 лет.

СНАЧАЛА БЫЛИ ЛЫЖИ

– Алексей Владимирович, как вы пришли в греблю? Все-таки не самый очевидный выбор для москвича.

– Оглядываясь на пройденный путь, начинаю верить в судьбу, потому что меня словно кто-то по жизни направлял. Спортивные наклонности, видимо, передались с генами. Папа занимался боксом, а мама неплохо бегала. Правда, на любительском уровне в Рязанской области, откуда они родом. Так или иначе, когда мне было лет семь-восемь, обошел чуть ли не все спортивные секции в Чертанове, где мы жили. Играл в футбол, попробовал волейбол, фехтование, плавание, дзюдо и даже авиамоделирование, но нигде больше, чем на две-три недели не задерживался. Максимум месяц. А потом началась у меня история лыжных гонок.

Дело в том, что учительница физкультуры в моей школе N 880 была замужем за тренером по лыжным гонкам. Так я оказался в 43-й спортивной школе. Ездили на тренировочные мероприятия вместе с Ольгой Зайцевой, нашей великой в будущем биатлонисткой, которая жила неподалеку, в Аннине.

– Добивались успехов?

– Первый взрослый разряд получил. После 9-го класса пошел в колледж на Кировоградской улице, который теперь называется Спортивно-педагогическим, а в то время был колледжем профессионального образования и спорта. Компанией отправились учиться на монтажников радиоэлектронной аппаратуры и приборов. Параллельно тренировались.

Вместе с тем я тогда сильно вымахал. Организм, как узнал позже, когда изучал физиологию, не успевал за ростом. Стал проигрывать сверстникам, которые были ростом ниже. В то время как я занимал 10-15-е места на первенстве Москвы по своему возрасту, товарищи выступали на первенстве России. Без блеска – финишировали где-то в третьем десятке, но регулярно привозили мне 2-3 минуты на 5 километрах. При этом выдающимися лыжниками – а мы регулярно встречаемся – они не стали. Только один выполнил норму мастера спорта.

ГРЕБНОЙ КАНАЛ – ЭТО МЕСТО, ГДЕ ВЫРАЩИВАЮТ ГРИБЫ

– И тут, видимо, случился ваш переход в греблю?

– Не сразу. Как-то в 1995 году бежал за колледж на соревнованиях между учебными заведениями, как вдруг после финиша ко мне и еще двоим, тоже высокорослым, подошел немолодой уже мужчина. Он оказался тренером по набору из гребного спорта. Селекционер, как сейчас сказали бы. О гребле мы, по сути, ничего не знали, хотя летом регулярно ездили в Крылатское на велокольцо, где тренировались на лыжероллерах.

Как-то, когда стояли на холме, тренер сообщил нам, что сооружение внизу называется гребным каналом. Мы смеялись – подумали, что там… грибы выращивают.

Селекционер же потом приходил в колледж, показывал фотографии с лодками и гребцами. И мы решили посмотреть, что собой представляет школа по гребле. Отправились на Стрелку на Москве-реке, недалеко от парка Горького. Там в здании первого московского яхт-клуба, открывшегося еще в 1867 году, вскоре после яхт-клуба Санкт-Петербурга, и располагалась тогда спортшкола, выпустившая огромное количество известных гребцов, начиная с серебряных призеров московских Олимпийских игр 1980 года братьев Пименовых.

Стоял март, река была еще покрыта льдом, так что нас посадили в гребной бассейн. Неделю туда походили, чтобы по сорок минут заниматься монотонной работой на подвижном сиденье, называемом на профессиональном сленге «банкой». Но после лыж в лесопарковой зоне и легких лыжных палок огромная дубина в виде деревянного весла почти в четыре метра длиной категорически не понравилась. И я отказался этим делом заниматься.

Тренер за мной недельку-другую походил – и исчез. Но ровно через год опять возник. И был на этот раз более настойчив. Связался с моим тренером по лыжам, а также, узнав номер телефона, созвонился с мамой. Осенью я перенес желтуху, и мама говорила, что врачи настоятельно не рекомендовали заниматься серьезно спортом. Тренер, однако, доказывал ей, что все это ерунда, что таких случаев немало.

– И вам со второй попытки гребля понравилась?

– Сказалось, что был произведен полноценный набор ребят моего возраста. Мы встретились в школе не с теми, кто уже занимался греблей достаточно давно, а с 10-15 такими же, как мы, новичками из разных районов Москвы. Быстро нашли общий язык – и сложился коллектив. Когда через месяц организовали соревнования по бегу, мы, лыжники, без вопросов обогнали всех, даже старших по возрасту. Почувствовали свою конкурентоспособность, нам стало интересно – и пошло-поехало.

А соревновательная жилка у нас, надо сказать, была безгранична. Соперничали буквально во всем: беге, отжимании, подтягивании, езде на лыжероллерах. Каждая тренировка носила характер состязаний. Иногда тренер даже ругался, требуя четко выполнять задания. А то набегаемся, бывало, на тренировках – и это сказывалось на результатах во время соревнований.

Летом группу вывезли в летний лагерь на турбазе «Верхневолжская», что в 37 километрах от Твери. Она до сих пор существует, хотя и в несколько ином виде. Регулярно туда заезжаю. А осенью наш тренер Владимир Алексеевич Борщев, который, к сожалению, сейчас уже не с нами, передал большую группу в Училище олимпийского резерва № 2 Павлу Модестовичу Панкову, который работал со мной до конца спортивной карьеры в 2012 году. В последующем я получал там же образование как будущий педагог по спорту.

– Вас в баскетбол при вашем росте 2,03 метра никогда не приглашали?

– Только тогда, когда я уже серьезно занимался греблей. К тому времени оформился в плане телосложения. Ведь в гребле 80 процентов мышц задействованы: ноги, спина, руки – все работает.

Как-то на улице подошел мужчина: «Молодой человек, вы никогда не пробовали заниматься баскетболом? Вам это интересно?» Но мне была уже интересна гребля, в которой наметились результаты.

Борщев оказался прав, когда убеждал меня: «Ты рожден для гребли, а лыжи – это идеальная базовая подготовка для нашего вида спорта. Через год-другой, гарантирую, ты будешь в призерах, даже победителем первенства России». Под его влиянием я пришел к выводу, что смогу совершить в гребле скачок, какой мне не удастся в лыжных гонках, и через два года действительно уже стоял на пороге молодежной сборной страны. В общем, если бы я раньше встретил тренера по баскетболу, то, может быть, из меня и вышел бы легкий форвард. Но не сложилось, и в моем случае об этом сожалеть не приходится.

В АФИНАХ РАССЧИТЫВАЛИ НА МЕДАЛИ, НО НЕ ЗОЛОТЫЕ

– Доводилось читать, что золотой олимпийской медали в Афинах от вашей четверки не ждали.

– Да мы сами от себя не ожидали такого. Когда уезжал на эти Олимпийские игры – а они для меня в 25 лет были первыми, прямо говорил друзьям-лыжникам: «99,9 процента, что мы не выиграем». Среди соперников были двукратные олимпийские чемпионы из Германии, поляки, которые впоследствии четыре года никому не проигрывали, молодые чехи, взявшие в предолимпийский год серебро чемпионата мира, на котором мы были только пятыми.

Вот на призовое место мы однозначно рассчитывали. Тем более что в 2003 году пришел успех на Люцернской регате, которую считают малым чемпионатом мира. Выиграли там бронзовую медаль. На первом этапе Кубка мира в 2004 году снова была бронза. Словом, мы понимали, что при удачном стечении обстоятельств и грамотной подготовке за медали поборемся.

– Спустя четыре года на Олимпийских играх в Пекине вы выступали уже в двойке и заняли с Александром Корниловым 11-е место, а потом в Лондоне-2012 снова стартовали в четверке парной вместе с Федоровцевым. Почему распался победный экипаж Афин?

– Конкурентоспособных на международном уровне спортсменов, пусть и крепких середняков, в стране оказалось больше четырех. В 2005 году мы даже не участвовали в отборочных соревнованиях перед чемпионатом мира, хотя чемпионат России, так или иначе, выиграли. Но в Японии потерпели фиаско – не попали в основной финал и заняли только 8-е место. С медными трубами не справились.

После олимпийского фурора без должной ответственности относились к тренировкам и получили то, что должны были получить. Друг к другу у нас вопросов было немного, но внутренние шатания начались.

К осени насчитывалось 6-8 гребцов примерно одинакового уровня. Началась «мясорубка». Вошедший в силу Никита Моргачев, который ездил в Афины запасным, в следующем сезоне заменил Игоря Кравцова, самого старшего из олимпийского экипажа. С ним на первом этапе Кубка мира мы завоевали серебряную медаль. Была надежда, что реализуем себя на чемпионате мира. Но в итоге снова случилась неудача – только 6-е место.

Начался передел, к которому подключились тренеры с мест. При составлении экипажей возобладал региональный принцип. В 2007 году для кандидатов в четверку устроили отбор в одиночках. Мы с Моргачевым в нее не попали. Но позже, объединившись с молодыми Александром Корниловым и Никаэлем Бикау-Мфансе, опередили на чемпионате России сборную страны, выиграли неожиданно для всех Люцернскую регату и поехали в конце лета на чемпионат мира. На нем заняли лишь 7-е место. Но тому была причина – слишком уж неравнозначными получились полуфиналы, и за сто метров до финиша с одним из наших молодых спортсменов случился форс-мажор – едва не потерял сознание.

А вскоре мы выиграли чемпионат Европы. Причем, первый после 34-летнего перерыва. В 50-е и 60-е годы проводился открытый чемпионат континента, но от него затем отказались. К сожалению, на следующий год наш тренер решил, что ему недостаточно работать с одним экипажем, стал распыляться, в то время как стоило целенаправленно готовиться к Олимпиаде. Ростовский экипаж с Федоровцевым и Спиневым на национальном отборе вернул нам должок за 2007 год. Мы же с Корниловым пробились на Олимпиаду в двойке. Но подготовка была скомкана, и ни о каких медалях речи не шло. Ни у нас, ни у четверки, которая оказалась 7-й. Хотя, если перераспределили бы силы, один из экипажей – скорее, четверка – мог бы на них претендовать, как и в 2004 году.

НА СТО ПРОЦЕНТОВ КОМАНДНЫЙ ИГРОК

– В каком классе вам больше нравилось соревноваться – в четверке или двойке?

– Однозначно в четверке. Я на сто процентов командный игрок. Мне всегда было сложно в одиночке, хотя в ней выигрывал всероссийские соревнования и регулярно проходил отборы в крупные экипажи. В 2011 году мы с Моргачевым снова выиграли чемпионат Европы в четверке – уже в одной команде с ростовчанами Сергеем Федоровцевым и Игорем Саловым, которого через год на Олимпийских играх заменил Владислав Рябцев. Но в Лондоне было только 8-е место.

– Четверки парные образца 2008 и 2012 годов были слабее экипажа Афин-2004?

– По потенциалу они ему не уступали. Может быть, даже превосходили. Но не было четкой подготовки. Регулярное подключение в работу сборной региональных тренеров – это беда. Есть главный тренер, и больше никому лезть не нужно. Если же с нескольких сторон добавляются вариации управления, прямого или косвенного, максимального результата не достигается. Кроме того, нужно было активнее привлекать комплексные научные группы. Они существовали, но работали формально. С этим у нас всегда сложно было.

В 2012 году мы приехали тренироваться в Италию. А рядом готовилась немецкая восьмерка, которая затем в Лондоне выиграла золото. С запасными это 10-12 человек. Плюс с ними работали 5-7 тренеров, отвечавших за различные направления. Каждый вечер они собирались с ноутбуками и обсуждали текущие задачи, нужно ли выдерживать план подготовки или стоит внести в него коррективы.

Ведь состояние спортсмена меняется, и это нужно контролировать. Иначе подготовка в видах спорта на выносливость – попадание пальцем в небо. То ли попали, то ли нет.

– Как президент федерации, вы можете реализовать теперь на практике такой же комплексный подход?

– Пытаемся. Тренерский штаб и многие тренеры в регионах прекрасно понимают, что это необходимо. По каждому вопросу нужны специалисты, которых с неба не взять.

– Можно пригласить иностранцев…

– Можно. В прошлом олимпийском цикле со сборной работал великий тренер Майкл Спраклин, который, уверен, входит в топ-5 специалистов на мировом уровне. Это непререкаемый авторитет. За сорок лет работы с различными сборными – Великобритании, Канады, США – его подопечные выиграли множество медалей на Олимпийских играх и чемпионатах мира. После того, как он взял нашу команду, функциональное состояние у спортсменов настолько улучшилось, что даже 30-летние побили свои личные рекорды на тренажерах. Скачок был сумасшедший.

Тем не менее, у многих наших тренеров все равно возникли вопросы. Они доказывали, что у англичанина неправильная методика. Хотя, казалось бы, основной критерий – результат. Медали выигрывают по-разному. Даже техника исполнения движений может отличаться, если нет катастрофических ошибок. Каждый спортсмен индивидуален и движется к достижению цели своим путем. Мне довелось пройти три олимпийских цикла, и в разных экипажах получались достойные результаты. Золотые Олимпийские игры были одни, но одерживались победы на чемпионатах Европы и этапах Кубка мира.

В гребле не фиксируются мировые рекорды из-за меняющихся погодных условий. Но, так или иначе, в полуфинале этапа в Люцерне наша четверка парная показала лучшее общемировое время в своем классе судов, проехав дистанцию за 5 минут 33 секунды. И это произошло за полтора месяца до Олимпийских игр 2012 года! В финале на следующий день финишировали третьими. Значит, был высокий уровень, и мы могли медаль и на Олимпийских играх завоевать. Так, как правило, и бывает. А в нашем случае, получается, был небольшой просчет. Пик формы мы прошли чуть раньше олимпийской регаты. Если бы готовились под фокусом внимания сильной научной группы, то, может быть, пик настал бы позже, в нужное время.

Фурор, который устроили наши лыжники, выступавшие в Пхенчхане фактически молодежным составом, не на пустом месте родился. Были четкая проработанная программа, методически правильный подход. Наш вид спорта имеет большую силовую направленность, в лыжах меньше силы, больше выносливости, но это родственные виды спорта. Многое перекликается. Если у кого-то получается добиться высокого результата, то опыт надо перенимать.

В 2000 году мы видели в Испании, как готовились к Олимпийским играм в Сиднее британцы, в том числе и легендарный Стивен Редгрейв, который шел к своей пятой олимпийской победе. Удивлялись, что они по три раза за день выходят на воду, но тренируются не больше, чем по часу. Между тем Спраклин стал применять у нас такую же методику, требуя на каждой тренировке работать с максимальным усилием гребка.

Наши спортсмены по привычке спрашивали его, в каком пульсовом режиме и с каким усилием на весле работать – в половину или три четверти от максимума. «Вы с каким усилием собираетесь выигрывать Олимпиаду?» – в ответ вопрошал он.

При этом он проводил по две-три тренировки в день, чтобы, с одной стороны, сохранить объем нагрузок, а с другой, концентрироваться на каждом гребке. Потому что, при тренировках продолжительностью полтора-два часа, начинаешь работать почтальоном, как у нас говорили. При Спраклине на Олимпийские игры в Рио-де-Жанейро у нас отобрались шесть экипажей. Допустили в итоге, правда, только четверку распашную (причем, в нее собрали спортсменов из разных классов судов, в том числе Моргачева и Рябцева – Прим. Team Russia).

2019 год предолимпийский, на чемпионате мира будут разыгрываться олимпийские лицензии. Хотелось бы добиться примерно такого же результата, как при англичанине. Чтобы в Токио-2020 поехали 5-6 экипажей из России.

Команда России