В Могилеве начался суд над 25-летней тренером-преподавателем спортивно-оздоровительного лагеря, у которой на занятии по гребле 26 июня 2018 года утонул 14-летний школьник. Женщину обвиняют в служебной халатности, повлекшей по неосторожности смерть мальчика. Она находится под подпиской о невыезде.

Обвиняемая, 25-летняя Ирина Короткова, выступает в суде без защитника. На вопрос судьи пояснила, что на сегодняшний день защитник ей не нужен и это не связано с материальным положением.

Женщина продолжает работать в Центре олимпийского резерва по гребным видам спорта тренером. У нее есть 6-летний сын.

Пока прокурор читает обвинение, Ирина украдкой вытирает редкие слезы. По материалам дела, тренер давала указания погибшему мальчику надеть жилет, но он этого не сделал, а тренер не проконтролировала, не отправила мальчика на берег, прервав его тренировку, как того требует техника безопасности. Кроме того, тренер на катере должна была замыкать группу детей на байдарках, т.е. ехать за лодкой с погибшим, а не быть рядом с основной группой.

Свою вину тренер признала полностью. Она несколько раз попросила прощение у отца Станислава, присутствующего на суде. Согласно объяснениям тренера, у Станислава был определенный прогресс в гребле, она доверяла ему и поэтому не обратила внимания, что парень спустился на воду без жилета. Во время тренировки Станислав находился отдельно от группы. Когда его байдарка перевернулась, он не справился и утонул.

Потерпевшим в суде выступает отец погибшего мальчика.

«Так вот и работаем»

Ирина Короткова рассказала, что погибший Слава ходил в летний лагерь, который организовали для детей, занимающихся греблей. В тот день он опоздал. Когда пришел, часть группы — в ней было 12−13 детей — уже отплывала на байдарках от берега, тренер была в катере. Она утверждает, что сказала мальчику надеть спасательный жилет, взять все необходимое, в том числе лодку-одиночку, выйти на воду и догнать группу.

Фактически же тренер — и она это не отрицает — «не проконтролировала выход на воду» парня, то есть не проверила, надел ли он жилет. Короткова не помнит, видела ли она Славу в тот день в группе или нет, допускает, что могла заметить, что он был без жилета и отправить его на берег, но ничего не утверждает. Говорит, испытала сильный стресс и не помнит.

Судья очень дотошно расспрашивала о технике безопасности при проведении занятий с детьми, об организации тренировок. И вот что выяснилось.

Во-первых, что все тренеры дважды в год подписывали наряд-допуск о том, что они должны принять зачет по плаванию у каждого ребенка, кто приходит тренироваться. По факту же эти зачеты никто не принимал — бассейна для этого не было, и тренеры просто спрашивали у ребенка, умеет ли тот плавать.

— После случившегося организация предоставила бассейн — дети ходят туда дважды в месяц. Но по каким критериям принимать зачет, до сих пор не известно. Мы же тренеры по гребле, а не по плаванию, — уточнила Ирина Короткова. Она продолжает работать в Центре олимпийского резерва.

Во-вторых, на всех занимающихся было 25 исправных спасательных жилетов при том, что в лагере было более 40 детей. Правда, тренер не говорит точно, могло ли оказаться так, что Славе жилета просто не хватило.

В-третьих, в одной группе в летнем лагере могли заниматься дети с разным уровнем подготовки, и это доставляло проблемы тренерам. Мало того, что приходилось следить за тем, чтобы никто не отставал и не вырывался вперед, соблюдал технику, так еще и река, на отрезке которой проходили занятия, петляла.

— Первая лодка не должна удаляться от «мотора» (катера с тренером. — TUT.BY) дальше, чем на 100 метров, — пояснила обвиняемая Короткова.

— Значит, вы могли сказать детям, чтобы они остановились, чтобы подождали Славу? У вас, наверное, рупор есть, — предположила судья.

— Нет, так, голосом говорим.

— У-у-у, — многозначительно протянула судья.

— Да, так вот и работаем, — пожала плечами Короткова.

— Ну вот кто-то работает, а кто-то теперь отвечает по уголовному делу.

Вообще, судья во время допроса сильно недоумевала, а иногда и возмущалась, почему в Центре олимпийского резерва так легкомысленно относились к безопасности детей в части тех самых нарядов-допусков. По ее мнению, в первую очередь тренеры должны были быть уверены в том, что дети умеют плавать — и без этого выпускать их на открытую воду ни в коем случае нельзя. На слова Ирины о том, что, мол, все так работали до нее и она, молодой специалист, не могла изменить систему, судья ответила жестко.

— Что вы сделали для того, чтобы обезопасить себя лично? Ваш наниматель не создал условия для выполнения вами должностных обязанностей. Вы писали докладную на имя директора?

— Нет. Но вопрос поднимался — в устной форме.

— То есть вы не предприняли никаких мер, чтобы обезопасить себя и детей, за жизнь и здоровье которых вы добровольно взяли на себя ответственность. Я правильно понимаю? А если бы вы не расписались за этот наряд-допуск?

— Меня бы не допустили к работе.

— И что?

— Уволили бы, наверное… Не могу сказать.

— Оснований для вашего увольнения не было, потому что это наниматель не создал условия.

— На тот момент мне просто не хватило опыта, знаний. Система была устроена до меня — я работала так, как остальные.

По словам Коротковой, Слава пришел весной и очень быстро овладел нужными навыками. Так что после ряда занятий в лодке-четверке, в которой находился также преподаватель, и нескольких индивидуальных занятий Славе разрешили плавать в лодке-одиночке. Его даже хотели отправить на соревнования.

"Ребенка отдавали учиться не к Коротковой, а в школу"

Отец погибшего подростка Евгений, который выступает в суде потерпевшим, спросил Короткову, почему та не сообщила сразу родителям о произошедшем — о гибели сына они узнали через несколько часов.

— Мне не разрешили. Я хотела вам сразу позвонить, но милиционеры сказали, что вам потом сообщат. После меня увезли в больницу, и я не знаю, кто вам звонил, — сказала тренер.

— Думаю, ей было не до этого, — также ответила потерпевшему судья. — Она была в таком стрессе, и это понятно. А вот администрации вы можете задать этот вопрос со спокойной совестью. Потому что они головы засунули в песок — и все. Есть директор, замы, начальник лагеря — это, скорее всего, их обязанность и должностная, и чисто по-человечески, сообщать, если что-то произошло.

Отец утонувшего школьника рассказал TUT.BY, что родители еще думают, заявлять ли иск о компенсации морального вреда. По словам мужчины, они не знают, кому его предъявить.

— Ребенка отдавали учиться не к Коротковой, а в школу. Если будем заявлять иск, то к школе, потому что именно она несет ответственность за своих сотрудников, за детей. О сумме иска не думали пока.

Евгений считает, что отвечать за смерть ребенка должны не только тренер, а еще и руководство школы: директор Александр Масейков и заместитель Ольга Боровцова.

— Когда мы только узнали о случившемся, я забрал супругу и мы приехали туда на гребную базу. Там находилась уже следственная группа и Боровцова. Супруга сразу спросила у нее, как так случилось, что Слава был без жилета. На что та ответила: «Я им разрешила». Не думаю, что она эти слова подтвердит сейчас и обвинит сама себя. Короткова тоже вряд ли будет об этом говорить, — считает отец.

Евгений говорит, что Слава пошел заниматься греблей в конце февраля — начале марта 2018 года. Первое время у них была общая физическая подготовка в спортивном зале на специальных тренажерах, которые имитируют греблю. В мае ребята впервые вышли на воду в составе четверок, то есть в лодке были тренер Короткова и три молодых гребца.

— Потом Слава стал показывать хорошие результаты, и Короткова действительно выходила с ним, давала индивидуальные уроки: он — в одиночке, она — в катере. Такое было несколько раз. И так как он стал себя уверенно чувствовать на воде, она пускала его одного. Он получал указание, например, ходить от гребной базы где-то до Любужа (пригород Могилева. — TUT.BY). Там он разворачивался и шел обратно. Такое было не единожды. Он показывал результат, и Короткова его натаскивала.

За два-три месяца занятий сын возмужал, серьезно креп, физически развился не по годам, стал гораздо выносливее, считает Евгений. Ему нравилось заниматься, он видел, что у него получается, появилась цель, перспектива.

— Судья не могла понять, что произошло в тот день, а я объясню. С Коротковой была группа необученных ребят. Поэтому, когда Слава к ним подошел, то он получил задание и поплыл в сторону Любужа. Он обогнал эту группу, доплыл до своей точки, и пока они там разворачивались и плыли назад, он снова их обогнал. И уже в этот момент, когда группа пришла на пирс, он перевернулся. Это есть в материалах дела, — говорит отец.

Он был на месте гибели сына, и говорит, что после того, как лодка перевернулась, Слава плыл вместе с ней метров четыреста. Он держался и пытался ее перевернуть в воде, хотя сделать это можно только на суше. Рыбак видел именно этот момент.

— Мне кажется, Славе просто не хватило сил. Он к этому времени отмахал такой километраж, еще и перевернуть лодку пытался, — считает отец. Говорит, парень не то, чтобы отлично плавал на длинные дистанции, но на воде держался хорошо, спокойно, никогда не паниковал.

Почему Слава не бросил лодку и не поплыл к берегу без нее, у Евгения свои соображения: мол, за день до этого, в понедельник, ребята в составе четверки поломали киль другой лодки. Когда пришли на базу, говорит, кто-то из тренеров пригрозил, что детям придется возмещать ремонт. Он их просто пугал, а подростки восприняли это всерьез.

— Слава рассказал дома об этом, мы успокоили, сказали, что это мелочь. Мол, если что, заплатим, лишь бы здоров был, — вспоминает отец.

Напомним, на тренировке мальчик был с остальными воспитанниками Могилевского областного центра олимпийского резерва по гребным видам спорта, но немного отстал от них. Тренер сопровождала детей на моторной лодке и была около основной группы, когда лодка мальчика перевернулась. Подросток был без спасательного жилета.

Это видел рыбак на берегу. Он спросил у мальчика, нужна ли ему помощь. Тот отказался, сказал, что сам справится. Однако мужчина все равно позвонил в МЧС. Спасатели выехали на вызов, мужчина потерял ребенка из виду. Тело мальчика нашли недалеко от места, где его в последний раз видел рыбак.

По версии следствия, тренер допустила несовершеннолетнего спортсмена-учащегося к учебно-тренировочному занятию на открытой воде без принятия зачета по плаванию, не ознакомила его с правилами техники безопасности. При этом спасательный жилет мальчику выдали, но на воду он спустился без него. А догонять группу стал по указанию тренера. Во время тренировки школьник вышел из зоны спортивной акватории, предназначенной для групп начальной подготовки.

Погибший подросток учился в гимназии № 1 и был единственным ребенком в семье.

12 марта, на второй день судебного заседания, объяснения по делу дал Евгений – отец погибшего: «Сын Слава был единственным ребенком в семье, обучался в гимназии, играл на скрипке, ходил на гандбол и на занятия по академической гребле. В Центр олимпийского резерва по гребле его пригласил друга в декабре 2018 года. Славе понравилось, и он там остался. Нашего присутствия на занятиях не требовалось. Мы знали, что сын может держаться на воде».

По словам отца, у них с женой было представление о занятиях со слов сына. Сначала у детей была общая физическая подготовка в зале, затем они пытались сесть на тренажеры, после схода снега им разрешили выйти на воду. В первый раз – в большой лодке на 4 человека вместе с тренером. Занятия были бесплатные. На время летних каникул Слава пошел в лагерь при Центре олимпийского резерва по гребле.

– Какого наказания для тренера вы требуете? – спросила Евгения судья Наталья Крашкина.

– Никакое наказание мне уже не вернет сына, – ответил отец Станислава. – Я подал гражданский иск к школе (Центру олимпийского резерва по гребле), а не к тренеру. Ведь я сына отдал на занятия в школу, а не на занятия к индивидуальному предпринимателю Ирине. Поэтому должна отвечать школа.

– Вы требуете 200 тысяч рублей морального вреда? – переспросила судья и тут же добавила: – Конечно, вашей семье пришлось очень трудно.

Позже суд опросил свидетелей по делу: других учащихся Центра олимпийского резерва по гребле, водолаза и врача. Детям задавали в основном вопросы о том, как тренеры проверяли, умеют ли они плавать и хватало ли жилетов для всех учеников. Обе школьницы ответили, что никто не проверял, умеют ли они плавать, просто верили на слово.

Насчет жилетов объяснения разошлись. Одна девушка говорит, что всем всегда хватало жилетов, а другая, что иногда могло и не хватить, но несколько запасных жилетов всегда находились в катере тренера.

– Однажды я вышла без жилета. Меня очень сильно отчитали и выдали запасной жилет, – говорит девушка, которая тоже была на воде 26 июня.

– А почему ты пошла без жилета? – спрашивает судья.

– Ну, просто так захотелось. Я еще была маленькой, не понимала, – отвечает 16-ти летняя школьница.

Далее судья обращается к преподавательнице Ирине, чтобы узнать, насколько серьезный контроль за детьми та осуществляла.

«Тренер должен замыкать, ехать последним, за всеми лодками. Но выполнить это нереально. Я ехала где-то посередине. Получается, что я оставила Станислава без присмотра. Я выпустила его из виду, да», – в который раз признается тренер Ирина.

Ирина пояснила, что Днепр, на котором они занимаются, очень сильно петляет, поэтому невозможно видеть всех детей. А между лодками значительный отрыв: кто на четверке (лодка на 4 человек), тот быстрее, кто на одиночке (лодка на одного), то медленнее. Также отрыв между лодками добавляет и разный уровень подготовки детей.

Последней 12 марта заслушали врача-кардиолога, которая 26 июня приехала на вызов в скорой помощи. Женщина свидетельствовала, что у тренера было острое стрессовое состояние, Ирина хотела бежать, кричать, самостоятельно искать мальчика. Врачи забрали Ирину с собой в больницу.

В дальнейшем в судебном заседании выступят сотрудники Центра олимпийского резерва по гребле, в том числе и его директор, олимпийский чемпион Александр Масейков.

По материалам белорусских электронных СМИ