Последнее интервью известного московского динамовца о любимом виде спорта.

28 ноября 2016 года на 64 году жизни ужел из жизни кандидат в мастера спорта по академической гребле, заслуженный тренер СССР и России, старший тренер спортивного клуба по гребным видам спорта «Динамо-Москва», член Общества «Динамо» с 1962 года, член организации ветеранов войны, труда и спорта МГО ВФСО «Динамо» Василий Васильевич Дерюгин.

В своем последнем интервью, которое состоялось в июле 2016 года, он рассказал о прошлом, настоящем и будущем академической гребли в московском «Динамо».

– Как Вы оказались в лодке, кто были Ваши первые тренеры и партнеры.

– Я занимался всеми видами спорта, которыми только возможно. Я родился, где Старохимкинский мост в районе Речного вокзала. Поэтому вся моя жизнь была на речке. Потом нас расселили в барак на Водном стадионе «Динамо». Этот барак до сих пор стоит недалеко от метро. А в 1967 году нас переселили на Ленинградское шоссе, дом 48. Там стадион «Динамо» был через дорогу. Поэтому, когда я пошел в первый класс, то я уже занимался в лыжной секции. Тренировался я у выдающегося тренера Екатерины Тимофеевны Воробьевой. А во дворе у нас жил парень, и он был рулевым в достаточно серьезной команде московского «Динамо». Они отбирались на Олимпийские игры в 1964 году, но не попали. А им регулярно выдавали талончики на питание. И поскольку с едой была напряженка, то 2 сентября 1962 года я пришел в секцию академической гребли. И загребной этой четверки Толя Кузнецов, а ребята все были инженеры, с высшим образованием, выдумал новую систему подготовки. Чтобы эффективно готовить четверки, надо рассесться в двойки, а рулились они не очень хорошо, поэтому посадили в них рулевых. И вот в одну из этих двоек посадили меня, так началась моя жизнь в академической гребле. На следующий год я рулил как раз у Станислава Солдатова. Там была двойка уже профессиональная, и я даже иногда выступал на соревнованиях. Я был еще маленький, а там же ценз возрастной, и я насовывал ключи по карманам, или песок засыпал, чтобы соответствовать весу, иначе на соревнования не допустят.

– Какими качествами должен обладать рулевой?

– Рулевой сам не гребет, но он задает ритм и настроение, ведет команду. Можно сказать, что это мозг команды. Ты видишь, что соперник догоняет, а твои ребята уже подустали, надо их как-то взбодрить. Однажды на первенстве мира по юношам в 1967 году в городе Тата в финале мы гонялись с немцами. Это был мой первый зарубежный выезд. Немецкие гребцы были просто огромные, мои двухметровые ребята были им по плечо, а рулевой, наоборот, мне по пупок. Они начали обходить нас метров за 150 до финиша. Я своим и крикнул: «Кому проигрываем! Бей фашистов!», так мы выиграли у них на финише три десятых. 

– Вас не дисквалифицировали за неспортивное поведение?

– Нет, там такие вопли стояли. Раньше ведь не было передающих устройств, как сейчас, а рулевые кричали в специальные рупоры.

– А где располагался в лодке рулевой?

– На носу. Нам специально лодку переделывали. У нас очень много лодок было привезено из Германии. Они были старенькие, конечно. А в современных лодках рулевой сидел сзади. В двойке рулевой последней модели – там рулевой впереди. У нас был такой мастер Вася Черный, и он за день переделал лодку. Она по ходовым качествам получилась просто великолепная, и мы на ней победили.

– Командная работа, это ведь не только работа экипажа, но и тех специалистов, которые подготавливают лодки.

– Была у нас семья такая. Дядя Володя и тетя Наташа Сабанцева. Они, конечно, такой порядок на базе держали. Чтобы кто-то вышел на воду и не расписался в журнале выхода, или пришел с воды и не вытер лодку, такого быть не могло. Тем более, раньше лодки были деревянные, и из-за этого быстро портились.

– На кого Вы равнялись в спорте, на кого хотели быть похожим?

– До десятого класса я занимался тремя видами спорта: лыжами, греблей и хоккеем. И лучше всего у меня шел хоккей. Хоть я выступал и не в основной команде, но функционально был готов хорошо, и играл очень сильно. Уже в то время за молодыми игроками наблюдали скауты, и один дядька меня лет пять звал в ЦСКА. Я даже с Третьяком пару раз потренировался. В 1967 году на спартакиаде школьников я попал в сборную Москвы по лыжам и по хоккею. Получил форму лыжную, хоккейную. И однажды в школу к нам пришел один дядька, спрашивает, «форму получал?», говорю «получал». Оказалось, что соревнования по хоккею проводятся в Саратове, а лыжи где-то на Севере. Говорит, «выбирай, куда поедешь». Я, конечно, выбрал хоккей. Лыжи отобрали, палки тоже отобрали. Соревнования проводились в весенние каникулы, а в Саратове не было искусственного льда. Мы туда приехали, а каток растаял.

Если бы мой отец настоял, то может быть я в хоккее и остался. Но он решил, что выбор должен быть за мной, и я выбрал греблю. У нас в гребле коллектив всегда был очень хороший.

Чтобы равняться на кого-то… Тот, кто был сильным, я его хотел обыграть, сначала в школе, потом в Москве, потом в стране. Греб я сам мало, закончил быстро. Рано начал и рано сжегся. Из выдающихся отмечу Алексея Дмитриевича Смирнова. Он привил любовь к спорту, к дисциплине.

– Как Вы стали тренером?

Я начал работать тренером 2 октября 1975 года. Один тренер перешел в Центральный Совет «Динамо» и мне передали его группу, которая ничего из себя не представляла. На следующий год эта группа у меня выиграла спартакиаду Москвы. Год за годом они побеждали на чемпионатах страны по юношам, по юниорам, по взрослым. Труда было вложено много, я с ними проводил по 300 дней в году. Свой первый чемпионат страны мои ребята выиграли в 1985 году у серебряных призеров чемпионата мира. Это были Василий Тиханов, Александр Думчев, Андрей Андрусенко и Стас Преображенский. Мы выиграли 1,5 секунды. За право отобраться на чемпионат мира назначили перегонку, переигровку, кто выиграет по двум гонкам. В первый день мы проиграли им 1,7 секунды, а вечером заявляют, что загребной этой команды Геннадий Крючкин заболел, они сильнее и поедут на чемпионат мира. 

В тот год у меня была еще одна команда – парная двойка: Юрий Зеликович, Николай Чуприна. Их никто не смог обыграть, и были они на чемпионате мира вторые. С 1985 по нынешний год мои воспитанники ежегодно становятся чемпионами страны. В этом году, правда, в неолимпийском классе по легкому весу – Юрий Пешков, но все равно – чемпион.

– Расскажите об основоположниках динамовской гребли.

– У самых истоков динамовской академической гребли стоял Александр Бутягин, все его называли «дядя Саша». Он возглавил секцию, которая тогда находилась на Ленинских горах. А вообще гребля у нас началась в 1924 году. 

– Было ли в истории академической гребли московского «Динамо», что спортсмены переходили из гребли в другие виды спорта и реализовывали себя больше?

– Был такой выдающийся тренер Павел Михайлович Санин. И к нему пришла девочка заниматься греблей. Год он с ней позанимался, стала она чемпионкой страны по юношам, а потом он ей говорит, – «нечего тебе тут делать, иди в коньки». Эта девочка была Инга Воронина и впоследствии она стала тем, кем она стала. Это можно сказать, единственный случай. Павел Михайлович очень хорошо разбирался в физиологии и психологии и передал её в коньки, где она сразу стала чемпионкой союза, мира, Европы и так далее.

Был еще случай, когда один человек перешел в биатлон. Был тренер Иван Трофимович Тимошинин, его сын – двукратный олимпийский чемпион Александр Тимошинин. По юношам они гребли в двойке с Юрием Крапивиным, были чемпионами страны и подавали большие надежды. И вдруг Юрка стал обыгрывать Сашку, а Иван Трофимович его и сплавил в войска. И оказалось это совсем неплохо, потом Юрка Крапивин стал комендантом Кремля.  

Алексей Дмитриевич Смирнов во время войны был в ОМСБОНе. Получил орден за то, что во время бомбежки перевозил в лодке снаряды с одного берега Волхова на другой. Но через год после начала войны его отозвали. А Санин Павел Михайлович всю войну провел на Памире и как таковой войну он не видел, у него была война без фронта. Иван Трофимович Тимошинин был всю войну водителем.

Отбор на олимпийские игры был в 1951 году. Двойка парная в составе Алексея Дмитриевича Смирнова и Станислава Васильевича Солдатова выиграла тогда чемпионат страны. Смирнову было 43 года, а Солдатову было 18 лет. В олимпийский год они проиграли отбор, в команду не попали, но главным тренером сборной страны и представителем команды на Олимпийских играх был Алексей Дмитриевич Смирнов. В советское время именно он поднял всю греблю в «Динамо». Смирнов был первым гребцом, который поехал от московского «Динамо» на Олимпиаду.

В 1956 году появился первый олимпийский чемпион. Александр Николаевич Беркутов в двойке парной с Юрием Сергеевичем Тюкаловым стали олимпийскими чемпионами.

Во время войны Беркутов был в Саратовской области. И дали им участок под картошку в 15 километрах от города, и этот 14-15-летний пацан каждый день таскал домой 50-килограммовый мешок картошки. Это дало ему такую физическую подготовку, которую мало кто имел.

– Правда, что он разработал уникальную систему тренировки, применяя лыжи, и другие виды спорта для подготовки гребцов?

– Я бы не сказал. Что это было его новаторством. Он сам здорово бегал и на лыжах и греб сильно. У нас раньше было общепринято зимой – лыжи, летом – гребля.

В Москве первого нашего олимпийского чемпиона Александра Беркутова тренировал Евгений Данюшевский. Тренировал с малых лет, но самое интересное – что Данюшевский не был тогда профессиональным тренером. Он был тренер-заместитель и тренировал в свободное от работы время. А был он выдающийся инженер. Сам в гребле Данюшевский больших результатов не достиг, он был небольшого роста, и физически соревноваться с мощными спортсменами ему было тяжело, но желания было много. Именно Евгений Данюшевский придумал и разработал массу технических дел, при помощи которых Беркутов за два года стал олимпийским чемпионом.

Самая его интересная разработка, что его личный автомобиль «Москвич» работал на воде. Позже на этой машине даже его сын ездил.  

Был в «Динамо» Сергей Шереметьев, который в составе восьмерки стал неоднократным чемпионом СССР. Кстати, он был прямым потомком графа Шереметьева. Позже он работал в Спорткомитете и способствовал развитию академической гребли в московском «Динамо».

Вернемся к Беркутову. Вторую свою олимпийскую медаль он мог и не завоевать. Они с Юрием Тюкаловым были очень уверены в своей победе. Во время Олимпиады в Риме была страшная жара. Они решили не ехать со всеми на автобусе, а взяли такси и попали в пробку. Когда добрались, им лодку уже поставили к плоту, они в неё сели и пришлось грести два километра, чтобы попасть на старт, а потом назад.

– Что из себя представляло «Динамо», когда Вы пришли туда работать?

– Когда я только начал работать в «Динамо», пошел знакомиться с динамовской структурой. Тогда в московском «Динамо» было 48 видов спорта, хоккей и футбол уже тогда жили своей жизнью. Они были отдельно, у них были отдельные помещения.

В то время Председателем МГС «Динамо» был Лев Евдокимович Дерюгин, начальник отдела Рачков Владимир Иванович, у него была помощница Раиса Даниловна и бухгалтерия. На 48 видов спорта, которые выигрывали всё, это и волейбол, и баскетбол, и гимнастика, и хоккей с мячом, легкая атлетика, теннис, плавание. И всем этим руководили два человека. Все работало и функционировало. В нашей секции было 12 тренеров, каждый тренер должен был иметь 20 человек к новому году – такое было условие.

Первый раз, когда я принес в бухгалтерию свой отчет, его просто выкинули. Спрашиваю, что не так? Мне сказали, вот здесь буковка не так написана, а здесь циферка. Пришлось переделывать. С тех пор я все отчеты сдаю на «отлично».

– Как Вы набирали ребят в секцию, по школам ходили?

– Никуда мы не ходили. Первый мой набор 1976 года. 1 сентября пришло на водную базу более тысячи человек. Каждые две недели шел отбор. На Водном стадионе «Динамо» есть аллея, её длина 750 метров, круг. Значит, два круга – полтора километра, норматив был 5 минут. Это очень высокий результат. Не уложился – свободен.

К новому году у каждого тренера было человек по 40, с запасом, потому что было ясно, что кто-то отпадет, не станет тренироваться. Гребной бассейн работал с 2 часов дня до 10 часов вечера, и он никогда не пустовал. У нас было 200 действующих спортсменов. Инвентарь закупался, тренировочная база была отличная. Тренировались все рядом, и мастера спорта и малыши. Там где сейчас Дворец спорта «Динамо» на Водном стадионе было футбольное поле с гаревыми дорожками, с отличной травой, трибунами, на нем играла команда «Динамо-2». А второе поле было, где водная база. Там же было 10 баскетбольных площадок, 8 волейбольных, пляж, лыжная база общего пользования на 1500 пар лыж и отдельная для спортсменов на 500 пар лыж. Также там была огромная мастерская, куда входила целиком лодка-восьмерка, катера ремонтировали. Была автобаза. В столовой обед для детей стоил 10 копеек. 

– Как повысить внимание и интерес к академической гребле?

– Когда я пришел на водно-спортивную базу Водного стадиона «Динамо» в 1961 году, практически у каждого спортсмена на базе было койко-место. Спортсмены все учились или работали. Они тренировались в 6 утра, шли на работу, а после работы снова тренировались. При этом они имели регулярное питание, что тогда было немаловажно. Сейчас между тренировками отдохнуть нельзя на базе. На Водном стадионе «Динамо» раньше была гостиница мест на 150 для спортсменов, и общежитие, где жили люди, которые получали стипендию. В этом здании были ресторан, столовая и буфет, а внизу небольшой баскетбольный зал. А на другом берегу была наша база, отдельное трехэтажное здание, где у каждого тренера было по комнате, и четыре большие комнаты на 10 человек. В них постоянно кто-то жили и ночевали спортсмены. При этом они могли тренироваться и утром и вечером. Сейчас все тренируются по три раза в день, некоторые пытаются по четыре. Но от того, что было тогда, сейчас не осталось ничего. У «Динамо» остался клуб, а «Спартака» нет, «Буревестника», в том виде, который был – нет, «Трудовых резервов» нет, «Локомотива» нет.

– Что нужно сделать, исходя из Вашего опыта?

– Все, как было раньше. Я бы сделал комнаты отдыха для каждого спортсмена. Чтобы можно было тренироваться в любое время – переночевал, и в полшестого утра на воду. Например, на Западе так – темнота, фонарь на лбу и вперед. И у нас раньше так ходили, а сейчас такого нет. Раньше все, кто показывал более или менее нормальные результаты – получали по 40 рублей, а кто становился призером московских, всероссийских или динамовских соревнований – получали по 90 рублей. Средняя зарплата тренера была 120-130 рублей – это больше, чем средняя зарплата по стране. В спорте всегда платили больше!

– Были предложения поработать за границей?

– Да, были, но мне это неинтересно. Все что придумано – это исходило от нас. У них просто организация и отношение к спорту другие. У меня двое знакомых уехали, один в Чехию, другой в Китай. Здесь они выше третьего места по юниорам не поднимались, а там добивались совершенно других результатов. Один даже серебряных призеров Олимпийских игр подготовил. И там спортсмены относятся совершенно по-другому, что им говорят. У нас, к сожалению, на это надо очень и очень много времени тратить.

– Василий Васильевич, а Вы были на Олимпиадах?

– На четырех, не считая Москвы 1980 года. Был в Сеуле в 1988 году, в Барселоне в 1992 году, в Сиднее в 2000 году и в Афинах в 2004 году. В Атланте меня не было, но поехал мой спортсмен – Александр Литвинчев, который сейчас является старшим тренером молодежной команды.

В Сеуле мои воспитанники Василий Тиханов и Александр Думчев стали серебряными призерами в самом престижном крупном экипаже восьмерке с рулевым, в Барселоне Антонина Думчева стала бронзовой призеркой в четверке парной. В Сиднее – без медалей, Литвинчев в восьмерке, Дмитрий Овечко и Сергей Дмитрячев в двойке. В составе четверки гонялись Владимир Володенков – «Динамо» Санкт-Петербург, Сергеев Матвеев из псковского «Динамо», Александр Литвинчев из московского Динамо и Владимир Андреев.

В Барселоне гонялись в четверке Тиханов, Думчев и Аникеев, но пройти в финал не смогли. Получилась такая ситуация, что в тот год все перешли на новые лопасти в форме топора, у которых большая часть находится в воде, и это давало большое преимущество. А нам таких не закупили. В малом финале болгары нам их дали, и мы малый финал выиграли. Самое интересное, что это весло выдумали мы, я и Николай Николаевич Якунин – выдающийся программист. Но, к сожалению, мы до ума его довести не смогли, а другие смогли. Самое простое – это форма кастрюли, но её тяжело из воды вынимать. Потом мы сделали с ним лопасть, которая состояла из восьми частей, но тоже неудобно было вытаскивать. Потом дошли до формы топора, но пока мы до этого доходили, там уже все сделали. На сегодняшний день практически всё, что можно было выдумать – уже выдумано и применяется. Вот так мы остались мимо финала.

– Какая победа российских спортсменов на Олимпиадах произвела на Вас наибольшее впечатление?

– Наверное, в четверке парной в Афинах, где загребал Сергей Федоровцев, Алексей Свирин, Игорь Кравцов и Николай Спинёв.

– Бывали моменты, когда хотелось забросить греблю и заняться чем-то другим?

– Никогда. Я за всю свою жизнь всего один раз был в отпуске. Когда в 1983 году нам дали квартиру, я решил сделать реечный потолок, и две недели эти рейки к потолку прибивал.

– Ваша супруга имеет отношение к спорту? Смогла бы она добиться успеха в гребле?

– Раньше точно нет, это сейчас легковесы появились. Но она занималась альпинизмом, у неё есть восхождение на Казбек, а потом она бросила. Работала экономистом.

– Как вы познакомились? (к нашей беседе присоединилась супруга Василия Васильевича – Татьяна Дерюгина)

– Мы учились два года в школе в одном классе. Это было в мае месяце. В школе было длинное крыло, и с одной стороны был кабинет математики, а с другой – русского языка. Я иду, дверь открывается, и оттуда выходит она... И всё. С 1970 года мы вместе. В 1974 году, после армии, когда я учился на первом курсе, 28 декабря мы расписались, а 29 я на сборы уехал. 

– Вы разделяли любовь Василия Васильевича к гребле? (вопрос Татьяне Дерюгиной)

– Конечно, я с детства это понимала. Но болеть на соревнования не ходила. Дома переживала, но я иногда бывала на базе, знаю многих спортсменов. Можно сказать, что мы всю жизнь «в одной лодке».

– Когда Вы последний раз сами садились в лодку? (вопрос Василию Дерюгину)

– Давно, лет 10 назад. Я иногда на неё даже смотреть не могу.

– Что такое академическая гребля для Вас?

– Это вся моя жизнь. Она мне дала всё. Прежде всего, гребля меня притянула дружбой. Например, в хоккее такое очень редко бывает. А у нас, чтобы экипаж восьмерки не дружил, такое исключено, иначе ничего не получится.

Василий Дерюгин до последних дней жизни продолжал работать со спортсменами. Несмотря на проблемы со здоровьем, он постоянно находился на связи со своими воспитанниками, разрабатывал планы тренировок и делился своим профессиональным опытом. Память о прекрасном человеке и тренере навсегда останется в сердцах московских динамовцев.

Фото: отдел общественных связей; из личного архива В. В. Дерюгина; Татьяна Афиногенова

МГО ВФСО «Динамо»