Несмотря на капризы погоды, весна постепенно берет свое. На петербургских реках и каналах сходит лед, и уже совсем скоро они заполнятся любителями водных прогулок и поклонниками гребных видов спорта. С нетерпением ждет этого дня и мастер спорта международного класса по академической гребле многократная чемпионка России и участница Олимпийских игр в Токио Мария БОТАЛОВА.

— Мария, пришло время пересесть с зальных тренажеров в лодку?

— Весной, если есть возможность, надо побольше в бассейне грести, чтобы затем было проще адаптироваться к воде. Тренажеры у нас, между прочим, тоже разные — на некоторых нагрузка на мышцы распределяется как в лодке, длина гребка не теряется и по результатам можно контролировать свое состояние и регулировать тренировочный процесс. Прежде из‑за отсутствия нагрузок мышцы, случалось, забывали правильные движения, ощущалась некая скованность, а последние лет пять сажусь весной в лодку, и такое чувство, что и не было зимнего перерыва. Видимо, мышечная память уже хорошая.

— Вы пришли в греблю только в 14 лет. Почему так поздно?

— Занималась в художественной школе: четыре раза в неделю по три часа — живопись, композиция, скульптура, история искусств, декоративно-прикладное искусство, рисунок. С 1-го по 9-й класс в ней училась, планировала поступать в Мухинское училище. И вдруг однажды увидела объявление о наборе в академическую греблю. Позже выяснилось, что его в нашей общеобразовательной школе повесил президент федерации гребного спорта Петербурга Сергей Алексеевич Поздеев, а мы с ним еще и соседи по подъезду.

— Такая резкая перемена в пристрастиях…

— К тому имелись предпосылки — мама в школе занималась плаванием и байдаркой, дедушка — мастер спорта по гребле на каноэ. Активно занявшись спортом, поняла, что не смогу по девять часов стоять за мольбертом — мне необходимо двигаться. К тому же мне всегда нравилось смотреть по телевизору биатлон, лыжные гонки, но в эти виды идти было уже поздно.

— И как первые впечатления от занятий греблей?

— Для неподготовленного человека — тяжело. Я пришла в клуб «Энергия», которого уже не существует, к Василию Витальевичу Закорину. На первой же тренировке нужно было пробежать километр, и я на дистанции просто умирала. Очень тяжело было физически, потом все тело болело.

— Не было мысли: «Пойду‑ка я обратно, порисую?».

— Нет, не было ничего такого. Мне нравилось заниматься, хоть и сложно приходилось. Наверное, все спортсмены по своей природе — мазохисты. Они чаще всего борются не с кем‑то, а сами с собой, убеждая себя: я могу это сделать!

— По фигуре вы больше похожи не на гребчиху, а, скажем, на легкоатлетку…

— Я действительно люблю бегать. А еще очень люблю лыжи. Вот ими бы я серьезно занялась. Сложение у меня атлетическое, но не легкоатлетическое.

— На данный момент вы, по‑моему, шестнадцатикратная чемпионка России, если брать все виды гребного спорта и разные классы…

— Честно говоря, я уже сбилась со счета, но, наверное, где‑то так. Нет только главного титула. Когда пришла в греблю, сказала себе, что хочу стать олимпийской чемпионкой.

— Стать участником Олимпийских игр уже здорово! Приглашение в олимпийскую сборную в Токио стало неожиданным?

— В 2016 году я вообще вроде как уже закончила со спортом. Работала менеджером в офисе, тренировалась после работы в своем режиме.

— В офисе? Притом что вы не любите сидеть на одном месте?

— Да, это было очень тяжело. Постоянно ждала, когда рабочий день закончится, чтобы побыстрее пойти подвигаться — организм уже привык.

— Именно офис стал причиной возвращения в большой спорт?

— Настоящей причиной стала пандемия. Пока была в декрете, тренировалась понемногу. Вошла в более-менее приличную форму. А во время пандемии ­уехала с ребенком на дачу и своего нынешнего тренера Виктора Владимировича Рудаковича попросила привезти мне гребной тренажер и лодку — дача прямо на озере. Тренировалась. Попробовала выступать на городских стартах. Вроде бы неплохо. Потом на Кубке России, вроде бы очень неплохо — четвертая в одиночке, третьему месту проиграла всего несколько десятых секунды. Затем выступила на чемпионате России, после которого позвали в сборную попробовать себя в легком весе — я после родов похудела сильно.

— А что же с Олимпиадой?

— Сначала мы с Анастасией Лебедевой выступили на европейской квалификационной регате среди стран, у которых на тот момент было менее двух лицензий. Нашими основными конкурентками в двойке парной были гречанки, которым в сезоне мы часто уступали. А тут выиграли, и достаточно много. Все сошлось, карта легла как надо. С напарницей у нас тандем тяжелый — очень разные мы люди. И в эмоциональном плане, и по физиологии, и по школе гребли. Будто с разных планет! При этом Анастасия очень сильный гребец. И у нас было так: если в этот день на дистанции все сходится — лодка просто летит, если нет такого — лодка стоит. Иначе практически не бывало.

— В полуфинале Олимпиады вы финишировали четвертыми и не пробились в главный финал. Лодка летела или стояла?

— Не летела. Если бы у нас все пошло — могли бы точно побороться за медали.

— После непопадания в главный финал тяжело было настраиваться на финал Б?

— Нет, не тяжело. Потому что на любой старт выходишь, как на единственную гонку. И показываешь все, что можешь.

— Ощущалось, что Олимпиада какая‑то урезанная? Без зрителей, без общения спортсменов…

— Нет, такого не было. Да, в город не выпускали. Но нам и так было не до прогулок. Масочный режим не радовал, конечно, но мы к нему уже привыкли. А зрители в нашем виде спорта не так важны, как, скажем, в зальных видах. Каждый идет по своей дорожке, вода шумит и прочее. Присутствие зрителей можно ощутить разве что на последних двухстах метрах.

— Сам Токио так и не удалось посмотреть?

— Вообще ничего. Только из окна автобуса по пути до канала виден был какой‑то автобан да несколько домов вдалеке. Даже в аэропорту все закрыто, двигаться можно было только по специально выделенным коридорам. Шаг вправо, шаг влево — запрет. Все очень жестко…

— Никакого туризма…

— Туризм удался в 2016 году. Когда мы должны были выступать на Олимпиаде в Рио‑де-Жанейро, а в итоге две недели просто гуляли.

— Это из‑за раздутого допинг-скандала?

— Мы находились на пред­олимпийских сборах в Португалии, когда пришло письмо, в котором было указано, кто допущен. Из всей команды — пять человек, только мужчины. Остальных отстранили из‑за недостаточного количества допинг-проб, сданных за конкретный период. И непонятно, чей это был косяк. У меня точно было все сдано.

— Почему специалисты ВАДА в срочном порядке не при­ехали к вам на сбор и не взяли пробы?

— Сама этого не понимаю, тем более что допинг-офицеры всегда разъезжают по миру именно с этой целью. Да и времени было достаточно до начала Игр…

— Как же вы все‑таки оказались в Рио?

— Для нашей сборной уже были выкуплены билеты, номера в гостиницах. Руководители сказали: если хотите, можете полететь — за наших ребят поболеть. Я, Екатерина Потапова и Алена Шатагина поехали. Но на состязания гребцов попали только однажды, а в Олимпийскую деревню нас не пустили. Попереживали за ребят в четвертьфинальном заезде. Погода была ужасная — сильный ветер, волна. Одиночка какая‑то затонула, сербская мужская двойка перевернулась. А еще прямо по трассе плавали какие‑то диваны, мусор. Гребной канал располагался на лимане вдоль побережья, и в него вся канализация сливается. Вонь, мусор. В общем — жесть.

— Ну и хорошо тогда, что не участвовали. Еще что‑то посмотрели тогда из соревнований?

— Нам помогли достать билет на теннисный матч Надаль — Федерер. Это было круто! Я теннис не очень люблю, и все равно понравилось.

— Ну а на знаменитую Копакабану заглянули?

— Конечно, мы ведь жили рядом с этим пляжем, гуляли там много. К сожалению, по‑английски никто не разговаривает. Еще очень запомнилась самая старинная кофейня Рио‑де-Жанейро. Очень красиво, и прямо все в ней историей дышит. А однажды попали на какую‑то облаву. Гуляли по городу и случайно забрели в фавелы — трущобы, где отсутствует развитая инфраструктура и очень высок уровень преступности. Живым можно оттуда не выбраться, нам, к счастью, удалось.

— На следующие Олимпийские игры не собираетесь?

— Вообще‑то планировала Париж-2024. Но сейчас непонятно, как все будет в связи со сложившейся обстановкой. Я в хорошей форме. Эту зиму провела на лыжах — 1200 километров набегала в сумме. В соревнованиях даже участвовала — пробежала два марафона: 30 и 50 км, в Гатчине и Зеленогорске. Очень понравилось. Я раньше бегала на лыжах три — пять километров. Ну десять, как‑то пятнадцать. А 30 и 50 км понравились больше. Очень хорошо для выносливости, функционала. У меня не супертехника, но тут бежишь и все огрехи стараешься минимизировать. Не такой высокий темп, можно корректировать и более тщательно продумывать свои движения. На короткой дистанции на это времени не хватает.

— Свою дочку видите в спорте?

— По характеру спорт — это ее. Но заставлять не буду. На плавание обязательно походим. Если захочет — в лыжи отдадим. А гребля — самый возрастной вид спорта, время переключиться на него еще будет.

— А почему сейчас достаточно мало детей приходят в греблю?

— Непопулярный вид спорта. Плюс в 2000‑х годах был провал по результатам. Дети идут в те виды спорта, которые на слуху: футбол, хоккей. Плюс потом можно еще и зарабатывать, хотя изначально и нужны хорошие вложения. А у нас заниматься можно бесплатно…