Спорт в мировой классической литературе есть величина неизменная. Надо только хорошо вчитаться в тексты, чтобы понять: это действительно так. Ибо если в романе имеются лошади и на них кто-нибудь куда-нибудь скачет, то это уже основание рассматривать данный процесс как «полевое испытание» в программе троеборья.

МОРЕ СЖЕЧЬ!

«Чистого спорта» на страницах классики не сказать что много, и он представлен отнюдь не в каждом шедевре. Однако гениальные авторы о нём точно не забывали. Так, если брать такие триумфы русской словесности, как поэтический роман Александра Пушкина «Евгений Онегин» и прозаическую «Анну Каренину» Льва Толстого, то оба произведения, являющиеся пресловутыми скрижалями богатейшего культурного наследия, переполнены спортивными эпизодами. Того же Александра Сергеевича современная ему критика люто ненавидела за образное описание простонародного катания на коньках, тогда как у Льва Николаевича его альтер эго — Константин Левин, уже мастер-конькобежец, пользующийся за своё искусство «опрометью резать лёд» заслуженным уважением.

Впрочем, не всегда классические литературные опусы по-настоящему расположены к спорту. Подчас ссылки и описания носят откровенно пристрастный, пренебрежительный характер. Ирония, а то и цинизм. Те же последние десятилетия XIX века имели своими бенефициарами последователей эстетизма, и, например, непревзойдённый мастер ироничных афоризмов Оскар Уайльд также не преминул высказаться по поводу физических упражнений: «Чтобы вернуть свою молодость, я готов сделать всё на свете — только не заниматься гимнастикой». Вроде как не разумно, но такова была конъюнктура эстетизма. Причём возражать в таких случаях дело практически безнадёжное, о чём сообщал ещё в незапамятные времена Омар Хайям: «Нас вразумить? Да море легче сжечь!»

Тем не менее! Спорить в случаях несправедливого отношения к спорту надо и с классиками! И уж если для этого требуется «сжечь море», то и начнём мы с водных видов, например, с гребли.

ЛОДКИ СТРАСТЕЙ

Итак, у нас в руках знаменитый юмористический роман Джерома Клапка Джерома — «Трое в лодке, не считая собаки». Его автор — сын торговца скобяными товарами и священника без сана (это Англия с её религиозными поворотами), который, действительно, был остроумнейшим человеком своей эпохи. Хотя если обойтись без лицемерных восхвалений в адрес Джерома, то надо признать: на территории русского языка его главное творческое детище о водных похождениях трио друзей-растяп стало бенефисом юмора лишь благодаря кинофильму. Тому, в котором роли незадачливых во многих бытовых и житейских отношениях героев столь симпатично исполнили Андрей Миронов, Александр Ширвиндт и Михаил Державин.

Не то чтобы текст Джерома по-британски специфичен. Просто… роман отнюдь не так ровен по качеству литературы и богат на содержательную часть, как те же «12 стульев» с «Золотым телёнком» наших классиков Ильфа и Петрова. Временами он откровенно уныл и зауряден, хотя это дело вкуса.

Однако если продолжать разбираться в причинах такого отношения к «лодочному шедевру», то неожиданно приходишь к следующему выводу. Очень может быть, что выигрышность советского кино заключается в том, что герои Миронова, Ширвиндта и Державина гораздо в большей степени романтики, находящиеся в поисках любовных приключений, тогда как у Джерома они пусть и «чайники», но — спортсмены!

Конечно, авторские пассажи Джерома богаты на иронические и самоироничные замечания. Так, он весьма сдержанно оценивает собственный «трудовой энтузиазм», без которого в спорте делать нечего: «В данном случае самым резким признаком страдания печени было у меня нерасположение к какому-либо труду». Тем же духом проникнуто и ещё одно откровение: «Чистая совесть даёт человеку полное спокойствие, но сытый желудок даёт то же самое и гораздо более лёгким способом». В общем, какая уж тут гребля или какое уж тут хождение под парусом! Особенно если учесть, что на Темзе рафинированные джентльмены пережили ещё и культурологический шок: «Самые нежные люди делаются грубыми и кровожадными на реке… Река вещь приятная и полезная для здоровья, но она не вырабатывает литературного слога у любителей спорта».

Конечно, определённая правда в этом есть. Например, ваш покорный слуга, читая этот пассаж Джерома, сразу вспоминает, как на чемпионате мира-2005 по академической гребле в английском Итоне (будущий олимпийский канал!) уши завернулись в трубочку после того, как услышали реплики членов одного белорусского женского экипажа, выбиравшегося на берег после неудачи в полуфинале. Но всё равно — немного обидно. Правда, только немного.

Ибо в «Трое в лодке, не считая собаки» река и лодка — это спорт. Причём герои отнюдь не безнадёжны. Более того, в продолжении романа — «Трое на велосипедах» — Джером, Джордж и Гарри, путешествуя по Франции, практически становятся закопёрщиками и прародителями… «Тур де Франса»! И уж точно оба романа заметно популяризировали оба вида спорта на Туманном Альбионе. После выхода в свет «лодочного» шедевра Темза стала достопримечательностью Британии и количество зарегистрированных на ней лодок возросло многократно. А успехи британских велосипедистов на «Большой петле» в XXI веке имеют свои корни именно в тексте Джерома.

Но на водной глади, в данном случае озёрной, случаются и чудовищные происшествия, увенчанные ужасными преступлениями, о чём говорится в романе Теодора Драйзера «Американская трагедия», основанного на реальных событиях. Сюжет одновременно и прост, и замысловат. В американской семье было два брата: один стал преуспевающим фабрикантом-капиталистом, другой — уличным проповедником. Клайд Грифитс — ребёнок, как странно воспитанный, так и плохо образованный своими родителями, больше заботившимися о миссионерских делах, чем о детях. Сбежав из дома, он запутался в друзьях, чаевых и девушках, чтобы опять совершить «рывок на побег». Судьба свела его с братом отца, который как бы дал шанс Клайду, но не проявлял никакой настоящей опеки и заботы. Впрочем, при смазливой внешности героя романа Драйзера не удивительно, что он даже при острой нехватке средств на представительство влюбил в себя последовательно фабричную работницу Роберту, а затем и девушку из самой влиятельной семьи города Ликург (штат Нью-Йорк) Сондру. Учитывая, что первая забеременела, а вторая была готова рискнуть выйти за него замуж в 17 лет, несмотря на всевозможные родительские препоны, Клайд Грифитс оказался в тупике. Он не находил себе места, а заодно и выхода из ситуации. Пока ему на глаза не попалась заметка в газете: «Двойная трагедия на озере Пасс! Вблизи Питсфилда на воде обнаружены опрокинутая лодка и две шляпы. Двое катающихся, по всей вероятности, стали жертвой несчастного случая. Тело девушки найдено, но ещё не опознано. Тело её спутника пока не удалось найти». Так в неразвитом и порочном мозге зародился преступный замысел. Вблизи Ликурга было множество озёр, а водные гребные прогулки были в особой чести у американской физкультурно ориентированной молодёжи…

Трагедия произошла, хотя в последний момент малодушный Грифитс испугался. Но… Увы, несчастливое для Роберты стечение обстоятельств привело к её гибели: она таки получила, пусть и случайно, удар фотоаппаратом, полетела в воду, чтобы пострадать ещё и от перевернувшейся лодки. Девушка звала на помощь, однако её любимый, сообразив, что всё складывается нужным его замыслу образом, не пришёл на выручку.

«Смотри, как она бьётся. Она оглушена ударом. Она не в состоянии спастись сама, а если ты приблизишься к ней теперь, она в своём безумном ужасе потопит и тебя. Но ведь ты хочешь жить! А если она останется жива, твоя жизнь утратит всякий смысл. Останься спокойным только на мгновение, на несколько секунд! Жди, жди, не обращай внимания на этот жалобный призыв. И тогда... тогда... Ну вот, смотри. Всё кончено».

Но глупец, став злодеем, нисколько не поумнел. Его попытка представить дело как двойную смерть была жалка и быстро раскрыта. Арест, следствие, суд и казнь на электрическом стуле, ибо присяжные не поверили доводам адвоката Грифитса, что дело заключалось только в неоказании помощи.

Однако! Академическая гребля, как и гребля на байдарках и каноэ вкупе с гребным слаломом, совершенно ни при чём! Это люди вносят в спорт злодейства, а никак не наоборот! О чём нам не следует забывать, в том числе реагируя, например, на допинговые разоблачения.

НЕ ТОЛЬКО ДЕТЕКТИВ

Конечно, эта личная позиция автора — чистейший субъективизм, но лучшими детективными авторами второй половины ХХ века будут названы английский автор Джон Ле Карре и белорусский писатель Владимир Короткевич. Хотя, строго говоря, близко к этому жанру наш классик сработал лишь два романа. Но каких! «Чёрный замок Ольшанский» и «Дикая охота короля Стаха» — социальные и исторические, патриотические и философские, наконец, житейские и богатые на здоровую иронию с юмором шедевры.

При всём прочем герой «Чёрного замка» Антон Глебович Космич, пожалуй, самый спортивный детектив-любитель в мировой литературе. Хотя есть у него и уайльдовские напевы, заключающиеся в отторжении… гимнастики.

«Хорошо сбросить ноги с тахты, распахнуть в холод окно, промёрзнуть, сделав два-три небрежных упражнения, помахать руками и ногами (заменять настоящую работу, от которой звенят мускулы, гимнастикой — чушь несусветная и бред сивой кобылы)».

Если же учесть, что на протяжении всего романа Космич не пренебрегает «шахматами под коньячок» в компании своих приятелей-соседей, да и других «радостей жизни» Антон Глебович отнюдь не чужд (нормальный мужик!), то вывод о его спортивности, возможно, кое-кому покажется скороспелым. Но по-настоящему ничего от героев Уайльда в альтер эго Короткевича нет. Герои британского эстета — пустоцветы, чего и не скрывают, напротив, даже с удовольствием иронизируя по собственному поводу: «Я люблю говорить ни о чём: это единственная тема, в которой я компетентен». Это цитата из пьесы «Идеальный муж», в которой нет ничего и никого идеального. Космич же — историк и гражданин, человек воевавший, познавший плен, битый отчаяньем и видевший смерть с предательствами во многих обличиях. Ему труднее было сохраниться как человеку, способному смеяться. В первую очередь, над самим собой. Но ему это удалось! Его «личная характеристика» — настоящий прозаический бурлеск.

«Спортивные данные: сто девяносто один сантиметр роста, восемьдесят девять килограммов веса. Плаванье — первый разряд, фехтование — второй, а будь ты неладен! Отношение к баскетболу? Мог бы и в баскетбол. Но на первой тренировке кто-то вытерся об меня потной спиной. Понимаете, не рабочий пот, не женский, а резкий запах волосатого тела, которое едва не истекало жиром… Бросил это дело. Брезглив, извините! Футбол не люблю. В гимнастике нуль. Не знаю, смогу ли пятнадцать раз подтянуться на турнике. Вот, кажется, и всё, что интересует людей. Ф-фу-у!»

Обратите внимание, как точно расставлены акценты в «жизненных приоритетах»! Представляя своего героя, Короткевич сообщает в «визитной карточке» о его спортивных увлечениях и склонностях. И не зря! Любовь к спорту и спасла справедливость, когда в одном из самых драматичных эпизодов романа — на Космича и Сташку Речиц в Ольшанах напали трое бандитов с сожжёнными мостами в их поганой жизни предателей Родины.

«Человек с ножом от неожиданности повернулся в сторону Сташки, и тогда я одним прыжком преодолел расстояние между нами и со всей силы ударил его в переносицу, послав одновременно правый кулак прямо ему под ложечку. Я перепрыгнул через него — почудилось мне или нет, что кепка у него была надета козырьком назад, — схватил дивчину за руку и выдал такой класс бега, что олимпийский чемпион, посмотревши на это, запил бы, по меньшей мере, на месяц огорчения».

Здесь надо признаться как на духу: такие тексты тоже заставляют огорчаться. Тем, что они — не твои. Но это — белая зависть. Ведь удовольствие от чтения — огромное. Но, тем не менее, читая классиков, не забывайте с ними спорить, как настоящие спортивные болельщики.

Руслан Васильев

Спортивная панорама