Мне кажется, этот сон должен преследовать Марину ЛИТВИНЧУК каждую ночь. Драматический финиш 500-метровки на Играх в Рио, где лишь фотофиксация определила обладателя бронзовой медали в заезде байдарок-одиночек на 500 метров.

Увы, она досталась не белоруске — и сегодня дома у Марины лишь две бронзы с двух Олимпиад. Кому-то и этого хватило бы за глаза, но только не ей, трехкратной чемпионке мира 2015 года, которой теперь ничего не остается, как вписываться в очередной олимпийский цикл. Чтобы побороться за золото в Токио-2020.

— Сейчас, конечно, уже отошла, но когда проходишь отрезок на тренировке, то помимо воли возвращаешься к тому олимпийскому заезду. И думаешь: ну почему тогда сделала так, а не по-другому? Разбираешь ошибки снова и снова.

— Я так понимаю, венгерка Данута Козак, выигравшая в Рио три золотые медали, была в финале “пятисотки” вне конкуренции?

— Пожалуй. Хотя в предварительном заезде я ехала с ней и понимала, что бороться можно. После полуфинала, знаю, она спрашивала у тренера, кто финишировал первым. Данута была уверена, что лучшей стала Лиза Кэррингтон из Новой Зеландии — двукратная олимпийская чемпионка на дистанции 200 метров. И она немало удивилась, когда узнала, что победила белоруска.

— Следует полагать, на финал вы выходили в хорошем настроении.

— Собиралась отработать так, чтобы не пришлось винить себя, что не отдала все силы борьбе. А получилось, что потом еще месяца четыре съедала себя изнутри. И сны действительно снились... И зачем я послушалась людей, которые прямо перед стартом внесли корректировки в мой план?

Поэтому тогда и зациклилась, что умру на последних метрах. Думала, так, наверное, и надо ехать на финиш в финале — а не как в победном полуфинале. Да, там тоже было тяжело, но все же по-другому. А так молочная кислота меня просто съедала. Я “забилась”, не выложилась полностью.

— А как нужно было сделать?

— До конца сохранять свой гребочек. Не хочу говорить о нюансах, это мои секреты, но закислилась на последних метрах именно потому, что изменила первоначальный план.

— Не хватило вам главного тренера женской сборной, оставшегося в Минске ввиду известных событий.

— Да. Николаич (Геннадий Галицкий. — “ПБ”.) знает, что перед стартом мне не надо говорить ничего лишнего. Ему вообще достаточно задать один вопрос, чтобы понять, в каком настроении нахожусь. И, конечно, рядом с ним чувствуешь себя гораздо увереннее, не нужно проверять, закручены ли “барашки” в упоре, не дергается ли руль. Когда тебе дают нашатырь — и ты понимаешь, что его не только на сейчас хватит. Вроде мелочи, но когда они выстраиваются в цепочку, понимаешь: на человека можно полностью положиться. Это дорогого стоит.

Безусловно, будь Галицкий в Рио, все могло сложиться по- другому. Одно дело общаться по телефону — и совсем другое, когда все видишь сам. Когда можешь положить спортсмену руку на плечо и сказать заветные слова.

— Зато в четверке вы взяли бронзу. Отступать было некуда?

— Ну да. Хотя можно было рассчитывать и на более высокий результат.

— Победить могли?

— Вопрос... С 2000 года первое место в четверке разыгрывают немки и венгерки — мировые лидеры в этой дисциплине. На Олимпиаде-2012 мы стали третьими — опять же за этими сборными.

И все же бороться можно всегда. В двойке в Рио мы с Надей Лепешко стали шестыми, но там ветер в финале поменялся, на разминке он был попутным. Пришли в раздевалку, позвонили Николаичу и решили идти так, как на чемпионате Европы. Встали на старте, а ветер развернулся и стал встречно-левый. Корректировки не внесли, хотя стоило. Конечно, венгерок и немок мы не обогнали бы, а вот с польками за бронзу точно поборолись бы.

Впрочем, знаю, что такое сослагательное наклонение. Особенно после того, когда все закончилось. Да, я вроде и опытная спортсменка уже, вторые Игры, но чувство ответственности давит. Как и осознание, что ты шла к этому четыре года. Помощь и подсказка все равно нужны. Мне, во всяком случае.

— Короче, во всем виноват Геннадий Николаевич — не захвати он те самые таблетки на сбор во Францию, все могло сложиться куда успешнее...

— Это не его вина. Даже если бы он их не взял, все равно нашли бы, к чему прицепиться и дисквалифицировать. И вообще, откуда ему было знать, что на территории Франции нельзя употреблять милдронат? Тут скорее вина доктора, нежели Галицкого. Но опять же тренер он женский, а сняли с Олимпиады ребят. Я до сих пор уверена, что это чистая политика. Немцам, венграм, испанцам и прочим наши гребцы составляли очень серьезную конкуренцию.

— К женской сборной претензий не было.

— Да, но девушки могли выиграть две-три медали, а ребята — шесть. У мужчин-каноистов, например, двойку выиграли немцы, финал у них был против ветра. Это погода Богдановичей — они тяжелые. Там сто процентов была бы медаль. Думаю, золото или серебро.

Вообще такая тема... Нам, понятно, хочется не только моральной, но и материальной компенсации за неучастие мужской сборной в Олимпиаде. Но капиталисты такие — у них сложно что-то отжать. С другой стороны, наша страна потратила очень много средств на подготовку команды. Да и ребят лишили того, ради чего они работали целый олимпийский цикл.

— Хоть какой-то компенсацией стали вам призовые за третье место.

— Да, хорошо, что хоть одну медаль взяли. Это гарантия того, что наш вид будут финансировать и дальше.

— Как распорядились деньгами?

— Лежат пока в банке. Собираю на квартиру.

— Как же так? Насколько знаю, вам ее обещали еще после Лондона.

— Этим обещаниям уже семь лет. Первый раз услышала их после серебра чемпионата мира-2010. Потом сказали: “Возьмешь медаль на чемпионате Европы — точно дадим!” Затем поставили новую цель — лицензия на Олимпиаду. Потом — олимпийская медаль. Затем снова на “мире”. Ну и так далее...

— Сколько медалей вы за это время выиграли?

— Две олимпийские бронзы, три золота на “мире” и семь на “Европе”. Ну и призером и там, и там была раз... Хм, надо подсчитать сколько. Думаю, в общей сложности с этих турниров медалей тридцать привезла.

— Была бы футболистом или хоккеистом, квартиру бы дали даже без больших побед.

— Если бы мы были хоккеистами и показывали приблизительно такие результаты — нас на руках носили бы. А так... Судя по тому, какие они места занимают, им тренироваться надо побольше, конечно.

— Там и конкуренция выше. В футболе, во всяком случае.

— Ну не знаю... Думаю, в гимнастике, плавании, легкой атлетике да и в той же гребле она ничуть не меньше. Мне как-то рассказывали, что брестские легкоатлеты выиграли матч у тамошних футболистов. Просто их перебегали. Минут двадцать те упирались, а потом встали. Конечно, историю хорошо бы проверить, но мне она почему-то кажется правдивой. Года три назад такое было.

— Расскажите, как вы тренируетесь.

— Сейчас поедем в Португалию на сбор. 24 дня. Последние два дня Николаич нагрузки сбрасывает — делаем тестирование. А перед этим работаем так. Утром зарядка — сорок минут. Потом тренировка — два с половиной часа на воде. И вечером — полтора-два часа на воде и столько же в тренажерном зале. Получается где-то семь-восемь часов в день.

— Неужели можно пахать в таком режиме без запрещенной фармакологии?

— Скажу абсолютно честно: можно. Мы работаем без допинга. Я вообще не знаю, что это такое. Конечно, нам выдают поддерживающие препараты. Мультивитамины всякие, аминокислоты федерация может купить. Если в хорошем месте сборы, то питание отличное — морепродукты, фрукты, все, что надо для качественного восстановления.

— А глядя на соперниц, можете определить, кто применяет неразрешенные препараты?

— Вряд ли. Но я знаю, что белорусы работают больше всех. Таких объемов, как мы, никто не выполняет. По 25, 30 километров “капиталисты” не ездят. 10-15 кэмэ — и в зальчик.

— А вот Саша Герасименя тренировалась у Дэйва Сало один раз в день — и ей хватало с головой. Оставшуюся часть дня она лежала на кровати и восстанавливалась. Может, и вам стоит попробовать такую методику?

— Нет. Мы по старой. Уже привыкли. Работать надо много, на жизнь зарабатывать.

— Белорусская гребля — один из тех видов спорта, где нет легионеров.

— Так у нас отличные тренеры — не вижу нужды приглашать кого-то.

— А самой поехать, например, в Венгрию, посмотреть, как они там работают...

— Было бы интересно. Но опять же — лишь на время. Без Николаевича я бы не смогла. Я ведь начинала с ним еще с Молдавии. А там объемчики были будь здоров — 25, 30 километров. Это в Португалии под солнышком, в шортиках и маечке, ты их не замечаешь. Гребешь и радуешься жизни. А в Молдавии иначе — думаешь, быстрее бы уже обдул ветер и сошел лед, который тебя облепил, чтобы хоть немножко согреться...

— Чему можно научиться у соперников?

— Не думаю, что у них какие-то принципиально иные методики. Мне кажется, тренажерные залы у них посовременнее. Вы бы видели, какой у нас в Мозыре. Наверное, еще Олимпиаду-80 застал. На каждом тренажере веревки по 350 раз менялись, еле дышат.

А когда посмотришь в соцсетях, в каких залах тренируются представители наших игровых видов спорта, зависть берет. У них еще и специальные тренеры по ОФП есть. Считаю, это тоже большое подспорье. Нам бы тоже пригодился. До Олимпиады помогал тренер, раньше работавший с легкоатлетами. Мы столько всяких интересных упражнений узнали — и по идее очень сильно потом добавили.

— Как у нас с притоком молодежи в сборную?

— Кадры есть — пять-шесть молодых девочек конкурентоспособны. Хотелось бы, разумеется, больше, но надо радоваться тому, что есть.

— Надежда Макарченко была признана самой перспективной гребчихой мира.

— Да, она хорошая, как и Камила Бобр, и Лена Ноздрева. Они молодцы, крепкие, перспективные, стараются. До этого каноэ было не олимпийским видом и из-за этого не особенно популярным. Теперь же все изменилось — такого количества каноисток на сборах даже не припомню. Очень много. Поэтому дай бог нашим удачи.

— Молодежь, похоже, не рвется сейчас в греблю.

— А куда она рвется? Родители покупают компьютеры, планшеты, и им больше ничего не надо. Не знаю как в Минске, я в деревне выросла. Маме надо было пять раз крикнуть, чтобы домой пришла. А сейчас никакого интереса нет. Уткнутся в эти планшеты и все тут. Даже не познакомятся в компании.

— Наверняка в вашей сборной никаких проблем со знакомствами не было. Переженились все между собой.

— Ну да, постоянно вместе на сборах, было время присмотреться друг к другу. Получается, у всей нашей олимпийской четверки мужья тоже гребцы. И это здорово!

— А могли бы замуж и за футболистов пойти.

— Гребцы мне больше нравятся. У них, считаю, самые красивые фигуры из всех спортсменов. Надо ведь, чтобы плечики были, чтобы издалека уже было видно, что идет ух какой мужчина!

Другое дело, что нашему виду спорта не помешал бы пиар. Хочется больше акций с участием спортсменов, больше проектов, популяризирующих, считаю, прекрасный и разносторонний вид.

— Нельзя не согласиться.

— Просто когда видишь, сколько людей приходит на соревнования в той же Венгрии или Германии, то по-доброму им завидуешь. А у нас даже рекламы нет. Проходит чемпионат страны, а из всей наглядной агитации и популяризации — маленький плакат на двери гостиницы. Ну, можно же ведь дать какую-то рекламу по радио, на телевидении.

— Можно. Пятерка вам за достижения, двойка за пиар.

— Ну, это вопрос к федерации, наверное.

— Так задайте.

— Могу, но только кто будет этим заниматься? Даже я ведь не постоянно дома нахожусь, часто за границей на сборах и соревнованиях. Видимо, надо с Владимировичем поговорить (Владимир Шантарович. — “ПБ”.).

Мне кажется, все это не очень сложно. На соревнования ведь вход бесплатный. За рубежом болельщики в несколько рядов стоят, шашлыки жарят, блинчики, экипировку спортивную продают. Люди отдыхают, приятно проводят время.

— В рекламе вас активно используют?

— Ну, я бы не сказала. Один раз попросили сфотографироваться для “Белгосстраха” на баннер. И все.

— А в Венгрии как?

— Там другое дело. Сейчас припомню все, где видела тамошних гребцов. Заправки, мобильный оператор связи, очки, одежда, автомобили “Сеат”... И не факт, что это все спонсоры. Думаю, величина контрактов зависит от уровня достижений спортсмена. Не уверена, что страна там дает чемпионам квартиры, но они вполне могут приобрести их за рекламные деньги.

— Нам бы так.

— По идее я могу купить однокомнатную в Минске за олимпийские призовые. Но опять же без ремонта, на него нужно будет еще заработать.

— Как долго собрались еще гоняться?

— Хочу до Токио. Если позволит здоровье.

— Слышал, после Рио собиралась рожать.

— Ну это же дело такое, как бог даст. А с другой стороны, у меня есть незаконченные дела в гребле. Хочется все-таки реабилитироваться на следующей Олимпиаде. И это не зависит от экипажа. Если мы все будем хорошо грести в одиночках, то образуем сильную четверку.

— В одиночке, наверное, легче — надо уповать только на саму себя.

— Да, если выложился, то все твое. Не надо думать еще за кого-то. В “четверке” все сложно. Когда тебе приходит капец, весла бросать нельзя — перед тобой сидят еще три человека и им тогда тоже капец. И твои соперницы, которые гребут рядом, находятся точно в таком же положении. И побеждает тот, кто сможет отработать оставшийся участок трассы на морально-волевых. У тебя уже руки не работают, спина чугунная, голова не соображает, но надо грести. Даже если уже нет сил.

— Большой спорт требует работы исключительно на результат. Можно только представить, какие бывают отношения в коллективе, который одиннадцать месяцев в году вынужден находиться в замкнутом пространстве и все время работать на пределе.

— На самом деле, когда приезжаешь после сбора домой, хочется просто отдохнуть от всей этой суеты и друг от друга. Когда же дело подходит к крупному старту, например к чемпионату мира, и тренировки идут уже в экипаже, то чувства переполняют. Пытаешься держать себя в ежовых рукавицах, сдерживаться. Потому что можно где-то ляпнуть и шутка мгновенно ударит по чьим-то амбициям. По- этому другой раз лучше просто промолчать.

Раньше я точно не молчала, эмоции даже зашкаливали иногда. А когда становишься старше, приходят опыт и мудрость. Иной раз и думаешь: Марина, твой бы ум сейчас да на те годы...

Да и вообще, что такое слова? Ну сказала, они улетели в воздух, и все. А когда человек видит, что ты пашешь по-честному, он будет делать то же самое. Не бывает, что трое работают, а четвертый сидит на волне. Во всяком случае, в нашей команде такого нет.

Так напашешься иногда, что потом доползаешь до зала, садишься в раздевалке и думаешь: “О боже, еще полтора часа работы...” Там же ведь тоже не сачканешь, все в максимальном темпе и с полной отдачей. Но выхода нет. Мы подписались на это дело, стране нужны медали. Собрались и пошли.

— Мотивация — могучая штука.

— Человек может все, если захочет. Вспоминаю, как на чемпионате мира в 2010-м мы в четверке заняли 15-е место, а уже через год стали первыми на Европе и третьими на “мире”. Ровненько за год Николаич сделал из нас настоящую команду. Мы знали, что нужно реабилитироваться. Очень этого хотели, и все получилось.

— Пахали, конечно, как проклятые.

— Пахать всегда нужно. После тренировки до обеда есть полчаса — заходишь в зал и подтягиваешься. В общей сложности раз сто. Да, пусть не очень много, но это нагрузка сверх той, что получила на тренировке. Твой факультатив. Но он нужен лично тебе.

— Сколько раз вы подтягиваетесь за один подход?

— По нормативу надо 28. А так у меня рекорд — 33.

— Вопросов больше не имею...

Сергей Щурко

Прессбол